Отдельная история случилась по поводу пенсионной системы. Здесь вопрос разделился на две части. Во-первых, это упрощение конструкции накопительной модели, когда 11 пенсионных фондов объединили в единый НПФ, а во-вторых, это повышение пенсионного возраста для женщин. Первое было правильным решением, так как предполагало передачу функций по администрированию счетов в один фонд, а значит, резко сокращались расходы на содержание системы - как минимум в 2 раза, что отразилось на лимитах по комиссионным для ЕНПФ. А управление активами переходит в Нацбанк, который имеет право далее передавать активы в доверительные управление НПФ, но последние для этого должны трансформироваться в управляющие компании - вся конструкция позволят НПФ отказаться от ненужных функций и сконцентрироваться на управлении активами. Однако все равно это не решает ключевую проблему накопительной модели - неспособность обеспечить доходность пенсионных активов выше уровня инфляции. Поэтому через 3-4 года можно ожидать очередной этап изменений, которые будут предполагать движение в сторону солидарной модели.
Что касается повышения пенсионного возраста для женщин, то это было, на мой взгляд, неправильной мерой, так как изначальная версия предполагала одномоментное повышение возраста выхода на пенсию до 63 лет. В этом случае срок дожития женщин после выхода на пенсию резко упал бы с 21 года до 16 лет, тогда как в развитых странах, на чей опыт ссылались, срок дожития составляет около 23 лет. Но в итоге конечная конструкция поменялась - теперь повышение начнется постепенно с 2018 года и растянется на следующие 10 лет, что предполагает запас времени для нахождения более эффективных вариантов решения проблемы. Среди прочих мер можно отметить введение 5%-ных обязательных пенсионных взносов для работодателя на сотрудников, работающих на вредных производствах.
Помимо создания ЕНПФ также обсуждалась идея единого процессингового центра. Центральный мотив, по крайней мере продекларированный, - снижение комиссионных по карточным операциям. Это совершенно правильная мысль, однако способ был выбран неудачно. Снижение размера комиссионных можно было бы достичь чисто технически за счет общего соглашения между банками, при этом не отбирая процессинговые мощности у ведущих банков. Но интересно другое - на фоне того, что государство владеет некоторыми банками, возникло ощущение, что государство чрезмерно наращивает участие. Хотя, с другой стороны, это общемировой тренд.
Следующим событием стало то, что на самом высоком уровне были признаны проблемы интеграции в рамках ТС, и теперь казахстанская сторона активнее начала отстаивать интересы страны на всех направлениях переговоров. Скорее всего, интеграция продолжится, но уже это не будет игрой в одни ворота. На переговорах по созданию Евразийского экономического союза Казахстан предложил возможность свободы выхода из него, и это означает, что процесс интеграции будет протекать более осмысленно и, надеюсь, выгодно для Казахстана.
Надо отметить, что в результате интеграции Казахстан потерял возможность бороться с импортом посредством пошлин. Поэтому за последний год на передний план вышли другие инструменты. Это и техническое регулирование, в котором Казахстан только начинает разбираться, и внутренние меры поддержки экономики, в том числе ее обеспечение долгосрочными кредитами. И, наконец, валютная политика. Летом была небольшая паника по поводу возможной резкой девальвации тенге, однако на самом деле предпосылок для нее было мало. В пользу девальвации говорил лишь реальный обменный курс, но и он был ниже уровня января 2009 года. Казахстану вообще имеет смысл перейти от пассивного регулирования валютного курса, когда тенге вынуждены ослаблять под воздействием внешних факторов (кризис, девальвация в соседних странах и т.д.), к активному, как это делал Китай, когда валютный курс обеспечивает высокую конкурентоспособность отечественной продукции. Но сейчас тенге, наоборот, даже переоценен, и для начала надо привести номинальный курс к реальному, то есть снизить его как минимум на 20%. Однако девальвация именно сейчас приведет к проблемам. А чтобы их не было, необходимо минимизировать или даже обнулить долю валютных кредитов, иначе девальвация ударит по валютным заемщикам, и нарастить мощности отечественного производителя, чтобы он мог компенсировать падение импорта в случае его удорожания, иначе пострадает потребитель. Необходимость этих мер резко возрастет после вступления в ВТО, которое, скорее всего, состоится во второй половине 2014 года.
И, наконец, главное событие года - это завершение действия текущей модели экономического роста, которая длительное время опиралась на увеличение сырьевого экспорта. Цены на нефть стабильны последние 4 года, что привело к стабилизации доходов страны, а расходы, в том числе на импорт, продолжают расти. Прогноз по ценам на нефть предполагает, что они, скорее всего, снизятся. Иначе говоря, для поддержания экономического роста имеет смысл наращивать добычу и экспорт нефти. Естественно, в случае дальнейшей эксплуатации Кашагана добыча нефти вырастет, что позволит нарастить доходы, тогда нынешняя модель сохранится. Однако все равно понятно, что это даст запас лишь на 3-4 года, а потом темпы роста экономики снова замедлятся. Следующая же модель будет объективно вынуждена опираться на внутренние источники роста, но только он предполагает высокую степень эффективности государственного аппарата.
Олжас Худайбергенов,
специально для Панорамы
