- В публикациях южнокорейских СМИ упоминается как существенная проблема снижение стоимости доли Kookmin Bank в ЦентрКредите. Является ли это снижение чем-то иным, чем реакцией рынка на трудности в банковском секторе, и существует ли какой-то криминал, о котором говорят СМИ?

- Знаете, когда я получил вопросы, у меня не было желания встречаться и отвечать на них. Но потом я решил, что если уж Панорама спрашивает об этом, комментарии необходимы.

Да, стоимость акций снизилась, но это общая тенденция. Например, в 2007 году акции Citicorp стоили $54, а сейчас только $5, но что с этим сделаешь. Такая же ситуация в Казахстане, когда-то стоимость акций ЦентрКредита доходила даже до Т1,5 тыс. Потом она снизилась до Т700, сегодня - ниже Т200. Но это не говорит о том, что это справедливая оценка. Даже балансовая оценка акций банка сегодня в районе Т450. Но рынок оценивает бумаги так. Важный фактор - это, конечно, узость рынка. То есть он неликвидный, ликвидность и в 2007 году оставляла желать лучшего. А сегодня тем более, особенно в условиях таких институциональных изменений, как создание Единого накопительного пенсионного фонда. Поэтому эти факторы, конечно, влияют на сегодняшнюю рыночную оценку.

- То есть речь идет об очень сомнительной аргументации или предвзятости со стороны авторов этих публикаций?

- Люди не разбираются. Говорят о том, что отозвали лицензию и так далее. Ну да, лицензию на осуществление валютных операций приостановили на месяц в марте этого года. Мы в своем пресс-релизе указали на то, что это особенности казахстанского законодательства. У нас сейчас в банковской системе есть два ключевых законодательных направления. Первое - законодательство о Национальном банке и банковской системе. Регулирование банков направлено на то, чтобы банки были здоровыми и стабильными, выполняли свои обязательства перед кредиторами и вкладчиками и так далее. Регулятор контролирует этот процесс, и соответственным образом прописаны в законе определенные шаги реагирования с его стороны. Все в конечном итоге направлено на то, чтобы банки оставались здоровыми. И там есть четкая последовательность этих шагов. Если банк начинает испытывать какие-то трудности и перестает выполнять пруденциальные нормативы, сначала выписывается предписание об устранении тех или иных нарушений. Дается определенный срок, то есть существует четкая система наказаний. Предупреждение, разовое наказание, штраф, еще какие-то санкции. И в этой системе приостановление лицензии - это на самом деле достаточно жесткая и крайняя мера.

А есть второй блок законодательства, противодействие отмыванию, который регулирует очень узкую сферу деятельности банков. Получается, что государство сказало частным банкам: “Мы на вас возлагаем функции валютного контролера. По нашему поручению вы контролируйте народное хозяйство, как они перечисляют платежи, что они делают”. Допустим, нельзя свыше $10 тыс. продавать в одни руки без удостоверения личности и так далее. И при этом государство, поручив это банкам, сказало: “Осуществляйте это как хотите, выделяйте дополнительную штатную численность, создавайте программное обеспечение, определяйте процедуры, но соблюдайте законодательство”. В итоге вместо благодарности за то, что частный бизнес выполняет эту государственную функцию, определены достаточно жесткие санкции. Был переходный период, банки подготавливали программное обеспечение, то есть на все есть объективные причины. Больше чем уверен, ни у одного банка в Казахстане нет в мыслях и желания покрывать людей, замешанных в терроризме, либо потакать отмыванию. Но ошибки бывают. Причем как технические, связанные с несовершенством программного обеспечения, так и человеческие. Сидит девушка, которая работает на этих операциях, и она, предположим, передала в КФН сведения о 10 платежах в рамках какого-то одного контракта, а одиннадцатый почему-то не передала. Ведь это такие человеческие вещи, и они случаются. Потом к нам приходят и говорят: “Все, отзываем лицензию на месяц по валютообменным операциям. Что происходит после - отозвали лицензию, а где-то в регионах отделения этого банка единственные, больше некому осуществлять валютные операции. Это технические вопросы, за которые следует несоразмерное наказание. Мы знаем, что Нацбанк внес проект изменений в это законодательство. То есть санкции за противодействие отмыванию также должны быть в русле общего банковского регулирования. А не так, чтобы существовала какая-то область банковской деятельности, в которой были бы совершенно отдельные санкции вплоть до отзыва лицензии. Сейчас по факту это так.

- Кстати, под действие санкций в этом году попали несколько крупных банков.

- Да, и более того, международные банки страдают. Потом иностранные банки задают вопросы: “А что это такое?”, и у нас, честно говоря, слов нет, чтобы это объяснить. Надеемся, и вроде бы новое руководство Национального банка слышит нас в этих вопросах, что ситуация будет доведена до логического конца, и в законодательство будут внесены необходимые поправки. Иначе вся наша банковская система будет находиться в зоне серьезных рисков.

- Как вы считаете, могли ли публикации быть связаны с предстоящим переходом контроля над ЦентрКредитом к Kookmin bank, чтобы осложнить этот процесс?

- Нет, абсолютно нет. Это конспирологическая теория, теория заговора, я в это абсолютно не верю, и тут нет никаких вопросов. То стратегическое партнерство, которое у нас продолжается в течение пяти лет, дает нам очень хорошие результаты. Если вспомнить наш банк пятилетней давности, то мы были шестыми на рынке по размеру активов. Сегодня мы четвертые по величине. Что касается других показателей, да, есть снижение доли по депозитам физических лиц. Но опять-таки это связано с тем, что в последние два-три года мы провели очень большую работу по изменению структуры активов и обязательств в части их большей эффективности. Понятно, что депозиты от населения достаточно дорогие, мы снижали долю дорогих депозитов, и в части депозитов населения наша доля снизилась с 16% до 10%. Мы снизили долю внешних привлечений, если в 2007 году соотношение внешнего и внутреннего фондирования было 50 на 50, то сегодня у нас 16% внешних обязательств. Те внешние долги, которые брались под 8-9% в долларах, были постепенно возвращены. Это позволило нам изменить структуру ссудного портфеля. Если раньше он на треть и больше состоял из долларовых кредитов, то сегодня доля долларовых кредитов всего 9%. То есть банк стал менее уязвимым к колебаниям курсов. Естественно, кризис нас научил, что когда заемщики имеют кредиты в долларах, то они в определенные моменты начинают страдать. В целом нам удалось снизить стоимость фондирования. И как результат, у нас повысилась чистая процентная маржа. Она выросла почти на 1% и составляет 3%.

- У банка в какой-то момент же была избыточная ликвидность?

- Избыточная ликвидность была в 2010 году, когда мы как раз устраняли все эти дисбалансы. Ну и это было связано с девальвацией, которая была в 2009 году, затем произошла реструктуризация обязательств нескольких крупных банков. Тогда присутствовал элемент неопределенности на финансовом рынке, и все это заставляло нас на тот момент держать лишнюю ликвидность. В последние годы мы повышали в целом операционную эффективность банка ЦентрКредит, его рентабельность и эффективность. Это помимо того, что мы, конечно, занимались внутренними институциональными улучшениями в области бизнес-процессов, управления человеческими ресурсами, IT и так далее.

- Как выглядит ситуация в банке с точки зрения выполнения пруденциальных нормативов, просроченных кредитов и роста кредитного портфеля в секторах традиционной специализации банка?

- В пресс-релизе мы очень четко обозначили, что полностью выполняем все пруденциальные нормативы, даже с небольшим запасом. И в этой части у нас нет никакого беспокойства. Над чем мы работаем? Уже неоднократно говорил, что мы дальше добиваемся сбалансированности нашего бизнеса. В качестве первого приоритета мы рассматриваем доведение доли нашей розницы до 40% против нынешней доли в кредитном портфеле в 36%. Вторая задача в структуре розничного портфеля, там сегодня у нас примерно 45% - это ипотека и плюс еще примерно 20% - кредиты, связанные с недвижимостью, которая выступает в качестве залогов. Нам хотелось бы увеличить долю беззалоговых кредитов, поскольку они наиболее высокомаржинальные. Здесь наша основная сложность состоит в том, что мы практически не работаем с людьми, у которых нет подтвержденных доходов. Вот это наша слабость или, наоборот, не слабость. Но в целом стремление повысить долю беззалоговых кредитов у нас есть. Потому что сегодня это очень небольшая часть - менее 1%. Мы бы хотели, чтобы их в ближайшей перспективе было 2-3%. Еще одно направление - автокредиты. Рынок растет, и здесь мы тоже видим свою слабость, необходимо более динамично работать в этом направлении. Традиционно одна из наших специализаций - развитие МСБ. Мы тоже работаем над этим.

- Как может развиваться ситуация с проблемными кредитами?

- Несмотря на то, что у нас относительно низкий уровень проблемных кредитов на сегодня, до недавнего времени он составлял примерно 14%, но в связи с тем, что регулятор требует ликвидации счета 7130, это то, что мы называем забалансовые кредиты, нам пришлось их поднять обратно на баланс. Это, по сути дела, списанные кредиты, которые, конечно, имеют определенную перспективу возврата, но работа по ним до конца не завершена. В свое время по данным кредитам были созданы провизии, но сейчас в связи с ликвидацией этого счета и поднятием их на баланс мы ожидаем ухудшения показателей NPL. Они увеличатся примерно до 18%. Соответственно увеличится размер сформированных провизий. Сегодня он у нас 16%, теперь это будет где-то в районе 20%. В настоящий момент перед нами стоит задача, поставленная новым главой Нацбанка перед всей банковской системой, доведение NPL до 10% от портфеля к началу 2016 года. Мы уже думаем над тем, каким образом мы будем это делать, но в принципе для ЦентрКредита вполне выполнимо достижение такого уровня за 2 года. Сейчас будем разрабатывать план мероприятий, который впоследствии будет рассматриваться Нацбанком, с тем чтобы соответствовать планке в 10% к 2016 году.

Николай ДРОЗД