Наиболее интригующими выглядели оценки S&P, связанные с планами Нацбанка о поэтапном увеличении минимального капитала банков до Т100 млрд к 2019 году. В опубликованном накануне конференции аналитическом обзоре агентства по этому поводу преобладал скепсис, основанный на том, что консолидация и требования к увеличению абсолютного размера минимального капитала не всегда приводят к появлению более здорового банковского сектора. Аналитик S&P Екатерина МАРУШКЕВИЧ считает позитивным примером консолидации то, что было сделано в малайзийском банковском секторе, а отрицательным попытки решить все проблемы с помощью консолидации банков в Нигерии. Число банков в середине двухтысячных было сокращено с 28 до 10, модель крайне рискового кредитования после того, как на рынке осталось ограниченное число игроков, не претерпела содержательных изменений, и государство в ходе последнего кризиса вынуждено было национализировать несколько банков. Поэтому увеличение требований к капиталу в Казахстане не может, по мнению агентства, заменить ужесточения подходов к андеррайтингу заемщиков и риск-менеджменту. Вероятно, в эту аналитическую модель закладывался жесткий подход к увеличению капитала, когда невыполнение предложений регулятора по капитализации грозило бы решениями вплоть до отзыва лицензии. В итоге был принят, однако, существенно более мягкий план роста минимального размера капитала, когда невыполнение требований означает лишь лишение возможностей работы с деньгами населения в соответствующих масштабах. Председатель Нацбанка Кайрат КЕЛИМБЕТОВ, комментировавший в тот же день эту тему на пресс-конференции, отметил, что регулятор не ждет каких-то драматических изменений в результате привязки роста капитала к возможности работы с депозитами и даже значительных изменений в бизнес-моделях банков. В то же время конкурентоспособность крупных игроков, вероятно, вырастет, что очень важно в условиях интеграции в ЕЭП и ВТО. Эксперты агентства отмечают, что минимальный уровень капитала банков, которые пойдут на полное выполнение пожеланий регулятора, будет составлять примерно $560 млн по текущему курсу, это намного выше, чем в сопоставимых по уровню развития банковских системах. Сегодняшний уровень минимального размера капитала для банков в Казахстане не очень сильно отличается от того, что существует, например, в Азербайджане, при том, что там эти требования только что увеличены в 5 раз. 

Г-жа Марушкевич отметила, что 5 крупнейших казахстанских банков уже превышают уровень капитала в Т100 млрд, еще 6 банков, следующих за ними, вероятно, выполнят его достаточно легко, и вопросы будут возникать скорее по отношению к значительной части остающихся игроков. Для них возможны 3 модели консолидации с помощью слияний и поглощений, если они решат оставить все возможности банковской лицензии без каких-либо ограничений, возможность отказа от каких-то опций, связанных с деньгами населения, и все же уход с рынка каких-то игроков, которые решат, что им невыгодно, соответствовать значительно выросшим барьерам. (Опасения о том, что с рынка уйдут немногие остающиеся в Казахстане дочки глобальных банков, присутствие которых действительно системно важно, после того, как было принято решение о том, что выполнение требований о капитализации связывается лишь с возможностями привлечения депозитов населения, выглядят явно преувеличенными. Поскольку розница - очень слабый компонент в бизнес-модели дочек западных банков в Казахстане. - Н. Д.) Аналитики агентства в сессии вопросов и ответов, отвечая на вопрос одного из представителей банков из второй десятки, который как раз сейчас, вероятно, должен предаваться размышлениям о целесообразности докапитализации, отметили, что абсолютный уровень капитала не является определяющим показателем для уровня рейтингов от агентства, гораздо более важным является соотношение капитала к принятым рискам и способность абсорбировать убытки. Зато выполнение требований регулятора по уровню проблемных кредитов будет восприниматься позитивно при рейтинговых действиях. Изменение позиции S&P по поводу реалистичности планов, связанных со снижением уровня NPL, выглядит едва ли не самой сильной подвижкой в оценках аналитиков агентства, которые раньше всегда выражали сомнения в дееспособности планов и инструментов очищения балансов банков. Теперь аналитики убеждены, что в ближайшие 24 месяца произойдут очень существенные изменения, связанные с уровнем проблемных кредитов и уровнем убытков банков при кредитовании. По словам ведущего аналитика агентства по направлению “Финансовые институты” Аннет Эсс, эта уверенность в значительной степени основана на результатах встреч с рейтингуемыми банками, которые либо уже снизили уровень проблемных кредитов до уровня ниже 15%, либо сделают это или продемонстрируют значительный прогресс в остающиеся 4 месяца. 

Недостижимым снижение выглядит пока лишь, пожалуй, для банков, прошедших реструктуризацию. По оценкам г-жи ЭСС, возможность списаний связана с введенными налоговыми послаблениями. При этом одной из причин, которая существовала ранее, был конфликт интересов налоговиков, пытавшихся брать налог с прибыли при списаниях, и банков. Уровень потерь казахстанских банков при кредитовании должен начать снижаться очень скоро, и это будет рубежом в оценках агентства в переводе нашего банковского сектора из стадии “коррекции” в стадию “экспансии”. Кроме казахстанской банковской системы в стадии коррекции находятся также нигерийская и венгерская системы. 

Если в казахстанском корпоративном секторе рейтинги корпоратов не так уж сильно отличаются от относительно высокого суверенного рейтинга, причем в основном из-за готовности государства, по оценкам аналитиков, прийти на помощь корпорациям при не столь высоком уровне кредитоспособности, то в банковском секторе ситуация отличается кардинально. Средний уровень рейтингов достаточно далек от суверенного, во многом из-за того,что вероятность поддержки банков оценивается ниже, чем для корпораций. Одним из факторов того, почему казахстанская банковская система находится в высокой 8-й категории уровня рисков, остается как раз недостаточная “проактивность регулятора” в момент кризиса. Аудитория расценивала ситуацию несколько иначе и потребовала объяснений, возможно, удовлетворившись объяснением о том, что проактивность имеет много общего с контрцикличностью.  Г-жа Эсс отметила, что хотя перед кризисом казахстанские регуляторы и пытались ограничить внешние заимствования, несмотря на эти ограничения, заимствования росли. Кроме того, не предпринималось попыток вовремя ограничить рост проблемных кредитов, а созданный уже довольно давно Фонд стрессовых активов не имел право выкупать проблемные активы, связанные с землей и недвижимостью. В результате количество проектов, осуществленных фондом, оказалось крайне невелико. Другой аналитик агентства, Кирилл Лукашук, считает примером позитивной проактивности на развивающихся рынках то, что было сделано бразильским регулятором на рынке ипотеки. С одной стороны, после того, как власти пришли к выводу, что недвижимость становится слишком недоступной для большого количества населения, они ввели существенное субсидирование ипотечных кредитов до определенного уровня, это сопровождалось, однако, существенными ограничениями для банков, которые не могли расти слишком быстро в ипотеке и, например, кредитовать одновременно и какого-то девелопера, и приобретателей жилья в его проектах. В результате удалось стимулировать спрос без раздувания пузырей. Интересно, что г-н ЛУКАШУК отозвался достаточно комплиментарно и о действиях казахстанского регулятора в сфере потребительского кредитования. Ограничения приняты на достаточно ранней стадии при том, что уровень закредитованности населения далек от существующего на рынках БРИКС. 

Если говорить о негативных оценках, то, пожалуй, самые жесткие из них были связаны с политикой относительно валютного курса. Неэффективность этой политики оценивается Кристианом Эстерсом, старшим директором направления “Суверенных рисков”, одним из важных факторов даже по отношению к суверенному рейтингу. По его оценкам, произошедшая в феврале девальвация тенге точно не стала лучшим решением, поскольку пострадал уровень доверия к регулятору и коммуникации с населением и рынком, и о какой-то большой эффективности говорить нельзя. Кроме того, факторами, сдерживающими казахстанский суверенный рейтинг, остается слабость институтов, потенциальная возможность политической нестабильности и высокий удельный вес секторов, связанных с добычей сырья. 

Подушевой ВВП в Казахстане на уровне примерно в $12 тыс. на человека достаточно высокий в сопоставлении со многими экономиками (он, например, все еще в 2 раза выше,чем в Китае), в то же время значительно ниже и развитых экономик, и экономик экспортеров нефти с Ближнего Востока, в Кувейте и Саудовской Аравии он составляет примерно $60 тыс. в год на человека, а суверенные рейтинги находятся на уровне АА и АА-, на несколько ступеней выше, чем ВВВ+ с негативным прогнозом у Казахстана. 

Позитивными факторами для казахстанского суверенного рейтинга остаются сильная фискальная позиция, по мнению агентства, у страны будет фискальный профицит вплоть до снижения цен на нефть до $65 за баррель, чем могут похвастаться немногие добывающие страны (Бахрейн, например, становится бездефицитным лишь на уровне в $130 за баррель), и сильная внешняя позиция. Негативный прогноз означает примерно 30-процентную вероятность снижения рейтинга в течение ближайших двух лет. При этом фактором, который может оказать позитивное влияние, является возможность эксплуатации Кашагана в 2016 году. Г-н ЭСТЕРС привел сопоставление уровня казахстанского суверенного рейтинга от агентства со стоимостью казахстанского долга, оцениваемого рынками с помощью различных инструментов типа CDS. Рынки, по его оценкам, всегда консервативнее агентства, оценивая долг на уровне ВВВ и ВВВ-. Аналитики агентства, таким образом, возможно, учитывают позитивные факторы в большей степени, чем рынки. Аналитик также подчеркнул в другом фрагменте своих комментариев мягкость реакции агентства после снижения прогнозов по рейтингу, после этого не произошло никаких снижений рейтингов банков, а два рейтинга - Народного банка и Цеснабанка - были даже повышены. В России после понижения суверенного рейтинга произошла цепь рейтинговых действий. 

Вопросом остается то, что становится основным движущим мотивом, почему Казахстан выглядит позитивней в оценках аналитиков агентства, чем год или несколько месяцев назад. Следствие ли это какой-то эволюции взглядов или того, что страна может стать более важным региональным рынком для S&P, если в России ускорится процесс усиления суверенных рейтинговых агентств.