Объемы сессии оказались меньше, чем можно было бы ожидать в столь экстраординарных обстоятельствах и составили $115 млн. Премьер Масимов в ходе брифинга в СЦК заявил, что считает состоявшийся переход к новой денежно-кредитной политике, безусловно, реформой в духе 5 основных институциональных реформ, сформулированных Президентом.
Инфляционного таргетирования, так или иначе, придерживается большинство развитых стран мира, в том числе крупные сырьевые экономики Австралии и Канады, названные Премьером в качестве примера институционального развития, к которому следует стремиться Казахстану. (Глава Нацбанка Кайрат Келимбетов привел в этом ряду еще и Чили.) Сходство с Австралией подчеркивается еще и тем обстоятельством, что австралийский сырьевой экспорт в значительной степени приходится на китайский рынок, где сокращается спрос. Аргументация, связанная с внешними макроэкономическими факторами, вообще заняла достаточно значительное место в обосновании того, почему переход к свободному курсообразованию был неизбежен. Помимо падения цен на нефть и металлы и ситуации в России, которая, по мнению министра национальной экономики Ерболата Досаева, в среднесрочной перспективе останется самой слабой из крупных развивающихся экономик, в качестве аргументов были приведены также снижение казахстанского экспорта в Китай на 52% и шаги китайцев в сторону либерализации курсообразования юаня. Интересно, что, говоря о текущей ситуации для казахстанских сырьевых экспортеров, Премьер-Министр назвал макроэкономические факторы и, в частности, отсутствие переоцененного тенге в качестве фактора, существенно улучшающего положение. По его словам, компании говорили об испытываемом курсовом дискомфорте последние 8-9 месяцев. Краткосрочно экспортерам может быть оказана помощь и в другой форме, но в перспективе им не следует уповать ни на курсовую поддержку, ни на какой-либо “широкий промышленный патернализм” со стороны государства.
В общем, сочетание крайне неблагоприятных внешних факторов не вызывает сомнений практически ни у кого. И именно внешнее давление считается основным драйвером перехода к институциональным реформам. События последних месяцев, собственно, были борьбой двух подходов - должны ли реформы быть результатом давления внешних факторов или их следует тщательно готовить и осуществлять переход к тому же инфляционному таргетированию в течение трех лет, ожидая, пока, напротив, сложатся более благоприятные макроэкономические предпосылки. Последняя линия ассоциировалась с Нацбанком, отказ от нее, вероятно, произошел в результате принятого политического решения. Макроэкономическая среда, однако, менялась в последние месяцы в негативную сторону очень заметно, и, возможно, сохраняйся сейчас, например, майская конъюнктура с ценами на нефть и курсом рубля, в силе бы оставался подход, связанный с плавным ослаблением тенге в интересах реального сектора. Последним предыдущим крупным мессиджем со стороны Нацбанка рынкам, прозвучавшим всего месяц назад, было повышение верхней границы валютного коридора и намерение ослаблять тенге примерно такими же темпами, как в последние месяцы. Ситуация в экономике, однако, накалялась, и более быстрое плавное ослабление, видимо, было лишено смысла. Это весьма убедительно показывали аналитики “Халык Финанс” и, в частности, директор департамента исследований компании Сабит Хакимжанов, которые отмечали, что безопасным является, по существу, лишь очень медленное ослабление тенге, соответствующее примерно 3-5% годовым. При более быстром плавном ослаблений фактически воспроизводилась бы ситуация конца прошлого и начала этого года с давлением на тенге, необходимостью защищать курс высокими ставками и возникновением дефицита тенговой ликвидности и потерей всех плодов начавшегося обратного перетока депозитов в тенге. У реального сектора, после произошедшего дополнительного ухудшения с курсом, больше не было запаса прочности, и на повестке дня было бы сокращение зарплат, дебаты вокруг которого в наиболее открытой форме происходили уже на “АрселорМиттал Темиртау”.
В своих комментариях на брифинге председатель Нацбанка отметил, что рыночное курсообразование и отсутствие определения курса тенге административным способом означает “конец неопределенности и валютных спекуляций”.
Г-н КЕЛИМБЕТОВ также отметил, что за 2 года Нацбанк предоставил примерно Т2 трлн тенговой ликвидности банкам через ЕНПФ и валютные СВОПы, что, однако, не приводило к росту тенгового кредитования, поскольку банки не мытьем, так катаньем стремились перевести эти средства в валюту. Для этого имелись объективные предпосылки в виде переворачивания тенговых депозитов в валютные. Но теперь ожиданием регулятора является “прекращение игр” и начало более активного кредитования реального сектора. Премьер-Министр также назвал в числе основных задач правительства и Нацбанка дедолларизацию и возможность получения кредита в банке в тенге. Г-н Келимбетов отметил, что с введением инфляционного таргетирования впервые за 20 лет возникает уникальная ситуация, когда Нацбанк станет основным поставщиком ликвидности для финансовых рынков. В рамках новой денежно-кредитной политики для этого появляются специальные процентные каналы. Что касается времени нахождения равновесия тенге, то для этого, исходя из международной практики (может быть, несколько оптимистично), было отведено 5-7 дней. Ослабление тенге до уровня в Т195 за доллар было произведено в последние минуты основной биржевой сессии, очевидно, чтобы затруднить возможности использования ситуации с курсом для инсайдеров. Некоторое время часть потребителей (и даже экспертов) надеялась в перерыве между утренней и дневной биржевой сессиями, что речь идет о “технической ошибке”. Тенге, однако, не вернулся к курсу Т187 за доллар. Как отметил г-н Келимбетов, в среду происходили встречи с банками, которым разъяснялись основные подходы, связанные с новой денежно-кредитной политикой, и это не было для кого-либо из них шоком. В целом произошедшее ослабление курса вряд ли можно считать шоковым, поскольку, несмотря на все усилия Нацбанка, уровень ожиданий существенного ослабления тенге был весьма высок.
