Общественное объединение “Казпотребнадзор” разместило на своем интернет-ресурсе nadzor.kz комментарий о том, как лучше и правильнее использовать триллион тенге, выделяемый из Нацфонда для постдевальвационных вливаний в экономику. Под предложениями “Казпотребнадзора” подписались бы многие, поскольку попытки добиться большей социальной справедливости “здесь и сейчас” за счет Нацфонда выглядят всегда привлекательно.

14 февраля Нурсултан Назарбаев на расширенном заседании правительства сообщил, что для поддержания экономики из Национального фонда (фонда будущих поколений) будет выделен Т1 триллион, “чтобы поддержать экономику, особенно малый и средний бизнес, а также продолжить индустриализацию и реализацию инфраструктурных проектов страны”.

Напрашивается вывод, что правительство и Нацбанк считают основными пострадавшими от девальвации банки второго уровня и МСБ. Часть выделяемых средств будет направлена региональным властям для финансирования инфраструктурных проектов и госпрограммы ФИИР. Не исключено, что цель выделения средств для поддержания экономики заключается в сглаживании последствий некомпетентных действий правительства в части обеспечения запланированного роста ВВП. При этом ВВП Казахстана исчисляется в тенге, поэтому в результате девальвации номинальные показатели его роста и так существенно увеличатся. Однако и этой меры, по всей видимости, оказывается недостаточно для обеспечения запланированных показателей роста.

Между тем, по убеждению ОО “Казпотребнадзор”, существенно пострадавшей от девальвации стороной является народ Казахстана, чьи зарплаты и накопления за одну ночь обесценились на 20%. Надо признать, что правительство предусмотрело определенные меры для компенсации потерь населения. В частности, речь идет о незначительном увеличении пенсий и пособий с 1 апреля текущего года. Однако большую часть граждан такого рода компенсации никак не коснутся.

Именно поэтому “Казпотребнадзор” для соблюдения государством принципа социальной справедливости предлагает дополнительно выделить из Национального фонда средства в размере Т1 триллион для компенсации населению Казахстана потерь, причиненных девальвацией. Тем более есть основания полагать, что такие ее последствия, как рост цен на энергоносители, коммунальные тарифы, продукты питания, товары первой необходимости правительством и Нацбанком не просчитаны. А главное - не учтен рост социального недовольства и соответствующего социального напряжения в обществе в последующем.

Указанную сумму необходимо направить на:

- Компенсацию потерь вкладчиков ЕНПФ, средствами которого с недавнего времени распоряжается Нацбанк. Компенсация должна осуществляться, исходя из процента обесценивания национальной валюты в отношении суммы накоплений не более Т3 млн на момент осуществления девальвации.

- Компенсацию потерь держателей депозитов в тенге в сумме не более Т3 млн в размере 50% от процента обесценивания национальной валюты.

- Введение льгот на оплату коммунальных услуг для трудоспособных граждан, не имеющих постоянного дохода (отчислений в пенсионные фонды в течение трех последних лет).

Вышеуказанные меры позволят со временем вернуть доверие населения и поддержать национальную валюту.

Кроме того, предлагается:

- В целях оптимизации бюджетных расходов провести ревизию штатной численности и структуры госорганов и нацкомпаний. В отличие от предыдущих подобного рода кампаний, сокращения должны коснуться только руководящего состава госорганов - их штат разрастается, а сокращению подвергаются рядовые сотрудники.

- В обязательном порядке привлечь основных экспортеров энергоресурсов к масштабным социальным проектам в сфере занятости, здравоохранения и образования. При этом объем выделяемых средств должен быть четко привязан к рентабельности той или иной компании.

Девальвация, когда она, как в последнем случае с тенге, происходит единовременно и воспринимается значительной частью населения и экспертного сообщества как искусственная, вызывает эффект поиска выигравших и проигравших. Причем на этом поле могут играть все - и оппозиционные группы, и популисты, и сама власть, способная наполнить эти игры интересным материальным содержанием.

Собственно, предложения “Казпотребнадзора” - это своеобразная реакция на действия властей по смягчению девальвации. Возможно, компенсационный пакет, о котором было заявлено спустя несколько дней после корректировки курса, готовился заранее. С большой долей вероятности это можно говорить, например, об объявленной десятипроцентной индексации зарплат работников бюджетной сферы и 14-процентном увеличении пенсий. Да и остальные меры также вряд ли чистая импровизация. Очевидно, можно было ожидать и предложения экспортерам, вероятно, все же главным выгодополучателям от девальвации, повысить на 10% зарплаты персоналу (любопытно, что первым на это пожелание откликнулся “АрселорМиттал Стил Темиртау”, причем, согласно сложившемуся впечатлению, спустя буквально несколько часов после высказанного пожелания).

Решение о повышении на 10% зарплат работникам производственных подразделений “Самрук-Казыны” сопровождалось риторикой о том, что повышение не должно касаться офисных сотрудников, “просиживающих штаны”. В комментариях “Казпотребнадзора” эта риторическая составляющая усилена до предложения сократить штаты нацкомпаний и обязать всех экспортеров энергоресурсов, помимо выплаты налогов (которые вырастут в результате ослабления тенге) к росту обязательной социальной ответственности, причем “четко привязанной к рентабельности той или иной компании”. Очевидно, что даже если бы эта “обязаловка” привела к каким-то результатам, недовольство экспортерами не уменьшилось бы. При следующем витке нарастания социальных ожиданий надзирающая общественность признала бы, что их уровень социальных вложений все еще вызывающе мал, и это необходимо немедленно исправить, поскольку аппетит приходит во время еды.

“Назначенные” основными пострадавшими, по мнению “Казпотребнадзора”, банки и МСБ, к которым можно добавить и отрасли, в большей степени ориентированные на банковское кредитование, традиционно причисляются к тем, кто оказывается в проигрыше в результате девальвации. В 1999 году правительство осуществляло специальные меры, связанные с реструктуризацией валютных кредитов и обязательств банков. Впрочем, тогда размеры финансового сектора по отношению к масштабам экономики были крайне невелики, что делало это не столь уж широким и оправданным жестом.

В 2009 году тогдашний глава Нацбанка объяснял одновременное проведение девальвации и вхождение в капитал банков результатами стресс-тестов, которые показывали, что некоторые банки не пережили бы девальвации. Впрочем, и с государством в качестве акционера двум крупным банкам пришлось реструктуризировать свои обязательства. Девальвация и вхождение в капитал тогда происходили одновременно также из-за опасений, что банки могут начать использовать государственные вливания для игры на ослабление тенге по российскому образцу. Одна из важных содержательных задач применительно к триллиону, который планируется влить сейчас: обеспечение того, чтобы эти деньги работали на создание и сохранение рабочих мест в реальной экономике. В общем, триллионные вливания выглядят действительно компенсацией (сопоставимой по объемам с тем, что было потрачено в последние месяцы на валютные интервенции) для проигравшей в результате девальвации части экономики, но пока не ясно, удастся ли справедливо компенсировать этот проигрыш.

Требование индексировать на размер девальвации пенсионные накопления в размере до Т3 миллионов - это одна из первых неприятностей, которые получает государство после передачи всех пенсионных накоплений в ЕНПФ. Если бы существовали частные фонды и возможности осуществлять различные инвестиционные стратегии, государство не заслужило бы упреков. В ситуации 2009 года несколько фондов показали хорошую доходность за счет диверсификации своих инвестиционных портфелей в валютные инструменты. Сейчас ЕНПФ вряд ли мог успеть что-то предпринять, но трудно серьезно критиковать и частные фонды, у которых не было серьезной мотивации к выстраиванию инвестиционных моделей в последний год. Пенсионный рынок к тому же, вероятно, считал, что девальвация будет постепенной, а не разовой, поверив прошлогодней риторике Нацбанка.

На 1 февраля 2009 года у критикуемых частных пенсионных фондов было примерно 15% вложений в валютные инструменты. В качестве утешения можно отметить, что золото, казавшееся наиболее проблемным инвестиционным инструментом в течение прошлого года, неожиданно оказалось удачной диверсификацией в условиях резкой девальвации. Очевидно, что требование к государству индексировать пенсионные накопления до Т3 миллионов на величину девальвации прямо противоречит тем целям, ради которых создавалась накопительная пенсионная система. Но в условиях отсутствия возможности выбора инвестиционного портфеля и теперь уже и фонда со своей инвестиционной стратегией это прямое следствие действий государства и пожинаемое усиление патерналистских ожиданий.

Еще одна идея, связанная с компенсацией тенговых депозитов до Т3 миллионов на половину величины девальвации, навеяна, видимо, паникой среди вкладчиков нескольких банков. Это предложение в случае его принятия вызвало бы новую волну взаимных претензий и вряд ли стабилизировало тенговую депозитную базу. К тому же не совсем понятно, насколько это соответствовало бы отстаиваемым принципам социальной справедливости, речь все же идет о деньгах Нацфонда, которые должны тратиться в интересах всех граждан страны.

Розничные депозиты составляли на конец января Т3 триллиона 949 миллиардов. В декабре на тенговые вклады приходилось примерно 56% розницы. И, очевидно, компенсация должна была бы затронуть значительную часть из этих 2 триллионов, поскольку ранее говорилось, что примерно 95% от общего числа депозитов (но не их сумм) попадают под государственные гарантии. Гарантированными, правда, являются депозиты на Т5 миллионов, а не на Т3 миллиона, которые предлагает индексировать “Казпотребнадзор”, что мешает точно оценить размер возможных компенсаций. Опять, как и в случае с пенсионными накоплениями, мы сталкиваемся с ростом ожиданий по отношению к государству, что вряд ли было в планах авторов девальвации, желающих видеть экономический рост и сохранение рабочих мест. Коммунальные льготы для трудоспособных граждан, не имеющих постоянного дохода, вообще выглядят почти как защита “голодающих детей Поволжья из “12 стульев” в лице нескольких Яковлевичей и одного Эмильевича.

 Так или иначе, девальвация пока приводит скорее к росту споров о том, как правильно перераспределять произведенное, чем к решениям, направленным в действительности на экономический рост. (ВВП, кстати, является показателем, основанным на физических объемах производства и не увеличивается автоматически вместе с девальвацией национальных валют.)

Между тем именно ситуация после девальвации, казалось бы, способствовала принятию каких-то институциональных решений, связанных, например, с правилами инвестирования Нацбанком на валютном рынке или принципами использования стабилизационных резервов Нацфонда, по поводу которых каждый раз принимаются политические решения, а результаты антикризисных вливаний всегда вызывают огромную волну подозрений. (Можно вспомнить, сколько дискуссий было связано с эффективностью вливаний, произведенных в 2009 году.)

Пока судьба триллиона тенге, призванного облегчить долгосрочное фондирование для пострадавших отраслей, остается предметом кулуарных консультаций с участием правительства и финансистов, хотя это как раз тот случай, когда широкое обсуждение было бы полезно. Попытка компенсировать девальвацию для определенных групп не приносит ожидаемого умиротворения. Между тем если бы существовали какие-то транспарантные правила относительно того, как, в каких объемах и при каких макроэкономических параметрах могут использоваться средства Нацфонда в случае ослабления цен на сырье или давления на тенге, это создавало бы принципиально иную ситуацию в условиях кризиса доверия по отношению к валюте и финансовой системе.

Николай ДРОЗД