- Когда обсуждается афганская тематика, в первую очередь звучит вопрос  о наркотиках. Многие эксперты в Казахстане и России постоянно акцентируют внимание на том, что массированный рост производства героина в Афганистане начался именно после ввода туда американских войск. И они видят в этом некую “злую волю”…  Насколько действительно та ситуация, которая сложилась после прихода сил коалиции, способствовала росту производства опиатов? Говорят, что при власти талибов этого было меньше...

- Раньше ситуация с наркотиками в Афганистане особо ничем не выделялась; всегда был какой-то уровень их производства, но очень невысокий. Когда талибы пришли к власти в 1996 году, экономика страны была “на нуле”, никаких доходов не было вообще. Они в тех условиях дали официальное разрешение на культивацию опиумного мака. И создали налоговую систему, облагающую изготовление наркотиков. Естественно, начался рост производства героина. Иногда во время серьезных засух уровень падал. И именно в такие годы талибы официально заявляли, что они якобы намеренно сокращают выпуск наркотиков. На самом же деле, повторюсь, это были просто неблагоприятные погодные условия. Если взглянуть на динамику, то в один год производство расширялось, в другой уменьшалось. Это делалось для контроля рыночных цен.

Когда международные силы вошли в Афганистан, производство наркотиков закончилось. Но затем началось вновь. Тогда был инициирован такой политический курс, при котором государство выкупало у населения произведенные наркотики.  Деньги предоставлялись крестьянам, чтобы стимулировать переход от выращивания мака к каким-либо иным культурам. Но это привело к тому, что большинство земледельцев, наоборот, перешли на культивирование опиумного мака, чтобы получать “живые” деньги. Альтернативных источников дохода для крестьян выработано не было. Определенный успех был только в одном случае - когда мы заменили опиумный мак шафраном. И на данный момент в Афганистане производится высококачественный шафран. Я знаю, что он есть и на казахстанском рынке. Это один из немногих примеров успешных историй.

Но в 2005-2006 годах талибы начали серьезно возвращаться на политическую арену страны. И везде, где контролировали территорию, они стимулировали возвращение сельчан к производству опийного мака, поддерживали таких земледельцев. И облагали их налогами. По сути, так финансируется терроризм.

- Что же нужно делать для сокращения этого зла?

- Это системный вопрос. Необходимы стабилизация и развитие Афганистана, борьба с терроризмом и экстремизмом. Здесь крайне важно провести нормальные выборы Президента. Кого бы ни выбрали, если процедуры будут честными и прозрачными, большинство афганцев примут их итоги.

Но в данный момент я лично озабочен вопросом - можно ли доверять избирательному процессу. Потому что пока мы не видим никаких сигналов того, что Карзай, который уже дважды избирался Президентом и, согласно нашей Конституции, не имеет права на третий срок, готовился бы отдать власть добровольно.  Наоборот, он делает все, чтобы продолжать оставаться у руля.

Так что перед Афганистаном сегодня две угрозы - талибы и Карзай.

- Какими вы видите перспективы борьбы с талибами после ухода международных сил?

- За последние три года процесс переговоров с вооруженной оппозицией, к сожалению, ни к чему не привел, не показал никаких результатов. На данном этапе это выглядит так, будто талибы все время что-то выигрывают, а мы теряем. Мы потеряли председателя Совета по достижению мира, еще целый ряд видных политиков и руководителей силовых структур, которые были убиты. Трудно сказать, является ли это процессом установления мира или это процесс возвращения к власти талибов.

Недавно все ожидали открытия в Катаре контактного бюро талибов, которое должно было стать платформой для проведения переговоров между ними и Высоким советом по достижению мира. Американцы гарантировали нам, что это будет бюро, предназначенное только для мирных переговоров. Но, к сожалению, когда оно было открыто, то заявило о себе как об официальном представительстве Исламского Эмирата Афганистана. А этим названием страны талибы пользовались во время своего правления. После этого у нас прошла волна публичного возмущения, и переговоры с США о договоре по обеспечению безопасности были приостановлены. Афганистан официально заявил, что не направит делегацию в Катар. Сам факт, что это бюро было запущено именно под этим названием, должен на самом деле шокировать не только нас в Афганистане, но и всех жителей региона Центральной Азии.

На самом деле мы не считаем талибов серьезной силой; когда будет сильное государство с хорошей пограничной службой и подобающей сетью спецслужб, с ними будет нетрудно разобраться. Поэтому мы ищем поддержку со стороны стран НАТО.

- И что говорит на это НАТО?

- Они сделали кое-что, но недостаточно. Если сравнить наши силы безопасности с теми, что есть у соседей, то наши возможности до сих пор достаточно малы. Им по-прежнему не хватает ресурсов для устойчивости и участия в операциях.

Здесь я должен подчеркнуть, что безопасность Афганистана - это одновременно и безопасность всей Центральной Азии. Во время войны и смутного времени страдал весь регион, так как не было выхода для торговли на Южную Азию. За последние 12 лет, когда у нас было относительно спокойно, как показывает статистика, экономически выиграли все центральноазиатские государства. Даже индекс человеческого развития за это время вырос.

Нам нужна поддержка республик ЦА по трем вопросам: обороны, дипломатии и развития. И мы рассчитываем на активную реакцию, а не на то, что они будут выстраивать оборону на наших границах. Мы хотим, чтобы страны региона задались вопросом: откуда происходит терроризм, почему детям и подросткам промывают мозги в Пакистане? И почему Пакистан так и не отказался от талибов?

- Говоря об истории с офисом в Катаре, вы произнесли фразу: “американцы гарантировали нам...”. Значит ли это, что США имеют серьезное влияние на талибов, чтобы брать на себя такие гарантии?

- В данном случае фактически речь идет об отношениях талибана и Пакистана. На самом деле фактически переговоры идут между Соединенными Штатами и Пакистаном, а талибан, на который были потрачены миллионы долларов, является агентом Исламабада.