Одним из исходных пунктов последовавшей дискуссии стали слова руководителя филиала Фонда имени Розы Люскембург в России Петера Линке, который отметил, что взгляды исследователей Европейского союза, России и Казахстана обращены на восток и эта перекрещивающаяся оптика может дать неожиданный эффект. “Товарищи не обижаются, что их так пристально разглядывают?” - поинтересовался г-н ЛИНКЕ (учитывая то, что речь идет о фонде, учрежденном немецкими социал-демократами, очевидно, обращение “товарищ” особо не резало слух), а что касается “оптики”, то, очевидно, такое внимание может быть даже лестным, так как отражает рост стратегического влияния Китая. Заместитель директора российского Института Дальнего Востока Сергей ЛУЗЯНИН отметил, что сдержанность в отношении возможностей, связанных со стратегическим партнерством с Китаем, уступает признанию возможностей, связанных с таким партнерством, и, например, значительная часть появляющихся новых транспортных артерий между Китаем и Центральной Азией может иметь и какое-то военно-стратегическое значение в случае возникновения угроз извне. В целом же в регионе создана двухуровневая система безопасности в лице ОДКБ и ШОС. Последний саммит ШОС в Астане, по оценкам российского эксперта, правда, не дал каких-либо исчерпывающих ответов на проблемы, связанные с безопасностью, но вероятно, такая задача и не ставилась. В свою очередь, главный научный сотрудник КИСИ Константин СЫРОЕЖКИН отметил, что не ясно, как Россия и страны Цетральной Азии могли бы противодействовать китайской экономической экспансии, если бы задались такой целью. По его мнению, такое противодействие было бы скорей контрпродуктивным, и странам необходимо научиться отстаивать свои национальные интересы при заключении контрактов, что уже хорошо научились делать китайцы. В общем же наличие непосредственно у границ второй мировой экономики, которая может стать и первой, создает скорей определенные дополнительные возможности.

И российский, и казахстанский эксперт достаточно пессимистично оценивали возможности развития ситуации в Афганистане. В частности, нереалистичным считается план США и НАТО, согласно которому будет достигнута договоренность с талибами и военные базы, где будут по-прежнему дислоцироваться поддерживающие стабильность подразделения ВВС и спецназа, будут перемещаться с востока и юга страны на север. Г-н Лузянин предположил возможность серьезной дестабилизации всего “АфПака” (так на жаргоне экспертов теперь называется весь афгано-пакистанский регион), при этом не лишенными рисков, но вполне вероятными вариантами развития событий являются появление двух пуштунских автономий в каждой из стран либо вообще ликвидация знаменитой линии племен и создание единого Пуштунистана. Г-н Сыроежкин в случае дестабилизации считает главным риском действия не со стороны Талибана или тем более “мифической Аль Каиды”, а вполне реальных, хотя и не очень многочисленных экстремистских групп выходцев из Центрально-Азиатского региона, которые могут попытаться вернуться обратно в случае масштабной дестабилизации. При этом странам СНГ придется справляться с этим самостоятельно, поскольку на поддержку США и НАТО, по мнению эксперта, особых надежд нет. Второй по значимости риск связан с возможностью роста наркотрафика. Дестабилизация Афганистана в случае падения правительства Хамида Карзая является более низкорейтинговой угрозой.

Еще одной важной темой обсуждения стала возможность интеграции внутри Центральной Азии. Г-н Султанов с удовольствием процитировал слова депутата бундестага Дагмар Энкельман, возглавляющей парламентскую группу Германия - Центральная Азия, которая перед участием в конференции, в ходе посещения Таджикистана высказала точку зрения, что, возможно, участие стран в программах финансовой помощи следует увязывать с участием в наднациональных проектах. Г-н Султанов подчеркнул, что Казахстан всегда является сторонником и инициатором интеграционистских проектов в Центральной Азии, правда, иногда его предложения повисают в воздухе. Г-жа ЭНКЕЛЬМАН подчеркнула, что это может быть очень медленное и поступательное движение, шаг за шагом. Примером могут послужить все же предпринимаемые совместные действия, связанные с решением проблемы Арала. Кто-то из центральноазиатских собеседников сравнил в беседе с парламентарием осуществление европейской программы относительно Центральной Азии, принятой в 2007 году (подробнее о комментариях, которые делались в момент принятия программы, пожалуйста, Панорама №45 за 2007 год), с попыткой создать Евросоюз в момент Тридцатилетней войны. Хотя сама программа не вызывает больших возражений. Сама г-жа Энкельман не думает, что это правомерное сравнение, при этом ее подходом является не попытка навязывания европейской демократической модели, а вырабатывание собственной центральноазиатской модели в ходе диалога. Это, конечно, весьма похвально и в глазах казахстанских экспертов, сомневавшихся в наличии определенных международных правил игры в связи с последними событиями в Северной Африке и на Ближнем Востоке.

Николай ДРОЗД