Но - кто и по каким критериям должен определять степень и “правильность” “здравых” взглядов молодежи, осталось за рамками дискуссии. Так же, как и разъяснение еще одного положения из доклада г-на Турабаева. Он, в частности, заявил, что “реализация полноценной всеобъемлющей молодежной политики зачастую требует сил и средств, задействованных главным образом в сопутствующих сферах государственной политики. Это прежде всего сфера образования и культуры, информации и идеологии, языка и религии, социальной защиты и трудоустройства”. Из контекста выступления получалось, что средств на полноценную реализацию государственной политики во всех упомянутых направлениях, включая и молодежную политику, у государства не хватает. Но так ли это в действительности, осталось за рамками дискуссии.

- Успешная форма государственной молодежной политики зиждется на разумном сочетании как мер поддержки, так и механизмов стимулирования. Государство обеспечивает базовые потребности молодежи, поэтапно увеличивая стандарты качества их жизни в таком объеме, которые не будут развивать иждивенческие настроения и пагубно влиять на предприимчивость, самостоятельность и ответственность. С одной стороны, нельзя пускать на самотек процесс формирования нового поколения казахстанцев, с другой - государство не может чрезмерно вмешиваться в их дела, - отметил г-н ТУРАБАЕВ.

Позиция второго докладчика, представителя партии зеленых “Руханият” Павла Коктышева, была, естественно, более ясной и весьма критической. В начале 2011 года, отметил он, была создана рабочая группа по поправкам в законодательство, в которую включили и так называемую независимую оппозиционную молодежь. “То есть в принципе компания собралась хорошая, здравомыслящая”, - заметил вскользь молодежный активист. На этом позитив в его выступлении закончился.

Сам закон “по-прежнему патерналистский”, не имеет действенных механизмов. Резко раскритиковал г-н Коктышев позицию Министерства образования и науки, заметив, что с ним “очень тяжело работать”:

- Когда мы говорим - “давайте мы продвинем механизмы участия молодежи в формировании молодежных программ, бюджетных программ и т.д., они отвечают “нет, он не должен содержать механизмы, после закона мы примем подзаконные акты, где и раскроем это”. Мы страна не законов, а подзаконных актов!

В “актив” истории с разработкой нового закона можно занести уже хотя бы то, что молодежные активисты узнали эту “непреложную” истину нашей практики нормотворчества. Г-н КОКТЫШЕВ также остановился на таких моментах, как централизация госполитики в отношении молодежи, даже назвав закон “жутко централизованным”: если централизованно принимается решение “на уровне правительства о, например, здравоохранении, то по разным городам это “бьет” по-разному. В Алматы, вы знаете, сколько студентов, в Караганде их гораздо меньше, в Астане больше, в каком-то городе их вообще нет. Поэтому не совсем понятно, как правительство, не принимая во внимание местные исполнительные и представительные органы, будет с этим справляться”.

Кроме того, закон, по мнению г-на Коктышева, “чудовищно экономически не обоснован”. Кстати, нельзя было не обратить внимания на обилие очень эмоциональных, и исключительно негативных эпитетов в адрес нового закона из уст “зеленого”. Вероятно, это можно объяснить молодостью самой партии “Руханият”, ставшей “зеленой” после ее прошлогоднего обновления. Непонятно только - зачем же было продолжать находиться в составе рабочей группы, которая в итоге делает “жуткий” и “чудовищный” закон?

Ярослав РАЗУМОВ