Во-первых, не может не обращать на себя внимания некая избирательность нанесения ударов по социальному недугу. Ведь совершенно очевидно, скажем, что не может глава крупной национальной компании совершенно самостоятельно заниматься разворовыванием народных недр. Для этого обязательно должная быть целая группа связанных между собой лиц в самой компании, партнерах внутри страны и за рубежом, финансовых структурах и, наконец, в местных и центральных профильных и контролирующих органах. Или, например, сложно одному госчиновнику, пусть и высокопоставленному, наладить и задействовать четкую схему хищения бюджетных средств. Особенно в нашей забюрократизированной стране. Всем, кто сталкивался с необходимостью получения чего-либо от госаппарата, хорошо известно, что тот, кто за мзду оказывает тебе какую-либо особую услугу, делится с вышестоящим начальством и подельниками, закладывая их долю в требуемую сумму.
Происходящий же нынче точечно-хаотичный “отстрел” коррупционеров наводит на мысли не о планомерной и последовательной работе, а либо о показательной порке, либо о сведении счетов между группировками и устранении конкурентов (политических и экономических, что, впрочем, взаимосвязано) под знаменем борьбы за светлые идеалы. Во всяком случае, история человечества показывает, что это достаточно традиционное явление для государств, система отношений (в том числе конкуренция) в политической элите которых пока еще не достигла цивилизованной ступени развития. Так было, в частности, на заре советской эпохи.
Во-вторых, складывается впечатление, что, в какой-то момент переместившись “наверх”, работа по искоренению коррупции практически сошла на нет “внизу”. Причем, “низы” эти подобное положение дел совершенно устраивает. Подтверждения тому в повседневной жизни встречаешь на каждом шагу.
Знакомая жены, поразмыслив, решила наконец сесть за руль. Обычное вроде бы явление, если бы не одно “но”. Она вознамерилась получить права честным путем. Молодая женщина записалась в автошколу, где не пропускала ни одного занятия, день и ночь штудировала ПДД, а по вечерам ездила с инструктором. Окончив 10-летку с золотой медалью, а вуз с красным дипломом, пребывая в ясном уме и добром здравии, она полагала, что, добросовестно приложив усилия, осилит и сдачу водительского экзамена. После теоретического теста соискательница была стопроцентно уверена в правильности почти всех своих ответов, сомневаясь только в паре пунктов. Однако принимавший экзамен объявил, что все протестированные набрали… одинаковое количество баллов. Причем количество это составило ровно допустимый минимум, подвесив всех экзаменуемых на волосок от провала. Женщина, возмутившись, потребовала показать, на какие вопросы ответила неправильно, однако ей ответили, что данные сведения… являются засекреченными. Ладно, началась сдача вождения. Усевшийся рядом пожилой сотрудник дорожной полиции сразу заявил испытуемой: “Ты мне не нравишься”. Ответное замечание, что она здесь не для того, чтобы ему нравится, встретил мрачным молчанием. Едут по автодрому, все идет хорошо, замечаний нет. Внезапно “гаишник” взрывается: “Ну-ка, поехали на трассу, где самсу продают”. Инструктор на заднем сиденье словно набрал в рот воды. Делать нечего, поехали за самсой. Едва миновали знак “остановка запрещена”, как страж порядка приказывает: “Остановись!” Женщина, расценив это как проверку “на вшивость”, продолжает ехать дальше. “Остановись, я кому сказал!” Она доезжает до отметки окончания действия знака и останавливается. У полицейского от ярости едва ли не пена изо рта идет: “Ты у меня никогда не сдашь…” “Почему это не сдам, я все правильно сделала!” - возмущается экзаменуемая. Возвращаются обратно, а инструктор шепчет ей на ухо: “Вы дайте ему хотя бы двадцать тысяч, а то хуже будет…” Пришлось дать, наступив на горло собственным принципам.
Или еще случай, рассказанный другом. Его дочь учится в образцово-показательной казахской школе. Государственной школе, хочу подчеркнуть. И вот, в начале учебного года подходит к ним классный руководитель и говорит, что, мол, надо бы сдать по 15 тысяч тенге. Товарищ с супругой удивляются - за что? “Это в директорский фонд”, - вкрадчиво поясняет преподаватель. “Какой еще фонд, на какие цели?” - не унимаются “непонятливые” родители. “Э-э-э, хе-хе, - смущенно прокашливается педагог. - Зачем вам знать лишнее? Просто внесите, и все”. Оказалось, что каждый год один из параллельных классов (первых, вторых, третьих и т. д.) собирает с родителей по 15 тысяч для пополнения упомянутого загадочного фонда. Мои друзья оказались принципиальными и деньги вносить наотрез отказались, пригрозив обратиться в гороно, где у них есть знакомые. От них отстали.
И, для полноты картины, ситуация, случившаяся лично со мной. Безвременно скончался один из близких людей. Тело, как требуют правила, увезли в морг. Мы с родственником приезжаем туда и спрашиваем у местного работника: в какое время можно будет завтра забрать покойного, чтобы провести необходимые ритуальные действия. “А кто вам сказал, что завтра? Сначала судмедэксперт должен бумагу составить”, - заявил служитель Аида. А справка, как он популярно объяснил, может составляться и день, и два, и неделю. Сразу все поняв, мы напрямую спросили о цене вопроса и услышали - 25 тысяч тенге. Вновь пришлось прибегнуть к помощи знакомых.
В связи со всем вышеизложенным возникают серьезные вопросы относительно реального желания и способности властей выявлять и уничтожать коррупцию. Пока, на мой взгляд, действия в данной сфере не идут дальше отдельных, будь они мелкие или громкие, отчетно-показательных дел над некоторыми отвергнутыми системой и отданными на заклание персонами. Между тем еще в самом начале, после объявления о новом этапе борьбы с коррупцией, рядом экспертов высказывались вполне обоснованные сомнения в возможности последовательной и эффективной его реализации. Потому как ни для кого не секрет, что за долгие годы все элементы государственного аппарата и соответственно экономической сферы оказались крепко связаны многочисленными “взаимовыгодно-договорными” связями. Такая ситуация сложилась как в силу объективных - исторических, экономических, так и субъективных - ментальных - причин. А посему сама идея бескомпромиссного и быстрого уничтожения данного явления сродни намерению наложить на себя руки. Пришлось бы уничтожить саму государственную и экономическую систему в ее нынешнем виде.
Если уж власти действительно в какой-то момент решили, что коррупцию терпеть больше нельзя, то, думается, следовало объявить о некоей точке временного отсчета такого отношения к мздоимцам. Признав все, что было до этого момента, не подлежащим уголовному преследованию, но четко предупредив, что все новые факты будут караться безжалостно. А иначе опять получается кампанейщина, но, что серьезнее - междоусобица и подрыв авторитета власти у народа. Ведь оказывается, что со всеми можно “разобраться”.
И еще. В недавнем интервью одному из российских журналов Михаил Саакашвили, отвечая на вопрос о том, как Грузии удалось фактически одномоментно победить коррупцию и превратиться во всемирно признанную страну-лидера в этой сфере, пояснил, что просто полностью заменил руководителей госаппарата и силовых структур, на тех, кто никогда там не работал и не знает, что такое советский образ жизни. Пришедшим же на их место повысил зарплату, улучшил условия труда, в том числе и социальный пакет, даже попросил известных дизайнеров разработать красивую форму. В общем, заставил госслужащего дорожить работой и бояться ее потерять. И не только работу - в какой-то момент были мнгновенно арестованы и посажены на долгие сроки те, кто не захотел жить по-новому.
Готовы ли мы пойти таким путем? Не думаю. Тогда, может, пойти другим, эволюционным, сохраняя при этом благоразумие и цивилизованность, а не сея внутренние вражду и недоверие?
Аскар Аукенов
