Центральным тезисом г-на Ертаева, пожалуй, можно считать то, что по отношению к нему лично не соблюдается принцип презумпции невиновности. Оказавшийся найденным в банке единственный документ, подписанный Жомартом Ертаевым и Алексеем Агеевым (г-н Агеев до начала 2007 года был заместителем г-на Ертаева в правлении Альянс Банка), представляет собой "копию декларации о намерениях" не на официальном бланке и "без печатей", и значимость этого документа, была бы, по мнению г-на Ертаева, спокойно оценена любым грамотным юристом как "филькина грамота". (Банк, однако, в реальности оказался обременен обязательствами вполне в соответствии с найденной декларацией.) Г-н Ертаев отметил также, что его отстранили от "любимой работы", не имея на руках подписанных им каких-либо документов, имеющих юридическую силу. Он также отметил происходящее "навешивание ярлыков" со стороны официальных высоких лиц и нанесение ущерба репутации возглавляемого им до недавнего времени Евразийского банка. Эта аргументация выглядит довольно спорно, поскольку ранее сначала председатель совета директоров банка Маргулан Сейсембаев, а затем и г-н Ертаев признали или, по крайней мере, не отрицали, что на каком-то этапе капитализация банка осуществлялась за счет кредитов российских банков. Фактически все происходящее сейчас - это лишь препирательства между председателем совета директоров банка и экс-председателем правления о степени виновности, хотя очевидно, что решение, если заимствование состоялось в конце 2005-го или начале 2006 года, не могло быть принято без кого-либо из них. При этом банкиры не высказываются о том, почему обязательства не были отражены в отчетности, а г-н Сейсембаев не видит в предпринятых действиях ничего слишком экстраординарного, называя это обычным бридж-финансированием. Это определение вызвало достаточно резкую реакцию председателя АФН Елены Бахмутовой, которая отметила, что формирование капитала за счет заемных средств в виде кредитов и фактически "раздувание пузыря" прямо запрещено законодательством. Единственной законной возможностью был бы выпуск субординированных инструментов, но банк не пошел по этому пути. Глава АФН уверена, что это очевидное нарушение регуляторных норм, а публикуемые открытые письма - свидетельство недостаточной финансовой грамотности руководства банка и "позволяют "лучше понять психологию" подопечных.

Слова председателя совета директоров о том, что он информировал о проблеме председателя правления ФУР "Казына" Кайрата Келимбетова, г-жу Бахмутову, двух директоров департаментов АФН и председателя совета Ассоциации финансистов Серика Аханова перед вхождением государства в банк, также серьезно девальвированы уточнениями г-жи Бахмутовой о том, как именно это происходило. По ее словам, 31 января или 1 февраля, накануне принятия решения о принудительной докапитализации БТА и вхождении государства за символическую плату в Альянс Банк, г-н Келимбетов обсуждал в ее кабинете с г-ном Сейсембаевым условия использования депозита, который "Самрук-Казына" положил в банк, и гарантии того, что эти деньги не будут использованы нецелевым образом. Г-жа Бахмутова была лишь свидетелем, но не участником этого обсуждения и слышала вскользь брошенную фразу "о том, что "у нас "дырка" (в капитале) в $700 млн", что, собственно и вынудило акционеров к сдаче банка государству. Это об эпизоде в эпистолярии г-на Сейсембаева о том, что регуляторы были предупреждены. По словам г-жи Бахмутовой, в течение 2008 года, когда председатель совета директоров "узнал о существовании гарантии", никаких попыток объясниться предпринято не было. Более того, в начале 2008 года, когда у АФН появились тревожные ожидания относительно Альянса, агентство обратилось в банк относительно того, не пора ли реализовать часть американских государственных бумаг, стоимость которых могла измениться, банк же считал, что бумаги останутся высоколиквидными и они полностью находятся в собственности Альянса. Второе обращение по этому поводу вызвало "невнятные и устные" разъяснения менеджмента о том, что реализация бумаг невозможна, так как их наличие зафиксировано в каких-то кредитных договорах как ковенанта, характеризующая уровень необходимой ликвидности банка. Получив информацию о "дырке", АФН сразу после вхождения государства в банк организовало проверку. На имя г-д Сейсембаева, Ертаева и Агеева был направлен запрос о гарантиях на сумму в $1 млрд 100 млн. С их стороны был получен ответ, что они не владеют какой-либо информацией по этому поводу.

В общем, нет больших сомнений, о том, что речь идет о достаточно спекулятивной стратегии капитализации, и, вероятно, главной предпосылкой для ситуации, когда возникшие обязательства не были отражены в отчетности, была уверенность в том, что кредиты, полученные на капитализацию, могут быть погашены после получения средств в ходе продажи банка или проведения IPO (по крайней мере, на это намекает в своем письме г-н Ертаев). После IPO, однако, этого не было сделано, а затем акционеры после разворачивания кризиса, видимо, были не в состоянии закрыть дыру в капитале. Альянс Банк, таким образом, стал жертвой слишком быстрого роста, который не защищается теперь ни г-ном Сейсембаевым, ни г-ном Ертаевым, которые предпочитают позиционироваться в качестве даже некоторым образом противников происходившего слишком быстрого роста. Конечно, публикация писем вызвала некоторое облегчение в связи с тем, что все-таки речь не идет о каких-то прямых хищениях, выводе активов из банка и финансировании собственных проектов акционеров или менеджмента. Тем не менее слова г-на Сейсембаева о том, что главной пострадавшей стороной является он сам, выглядят явным преувеличением, даже если отрешиться от уже влитых государством в банк сумм и того, что должно быть влито в дальнейшем, чтобы поддерживать его жизнеспособность. Обманутыми, очевидно, выглядят акционеры, приобретшие бумаги в ходе IPO, и кредиторы, настаивавшие в ходе своего посещения Казахстана на доведении до конца разбирательства, связанного с судьбой некогда принадлежавших банку ценных бумаг на сумму в $1 млрд 100 млн.

Позиция о том, что вся эта история искусственно гипертрофируется для того, чтобы оправдать происходящую реструктуризацию внешней задолженности и, возможно, создать дополнительный фон для усиления регулирования, несколько теряет в убедительности в ходе комментирования ситуации с двух сторон. Первоначально заявленная готовность г-на Ертаева опровергнуть обвинения при личной встрече с регуляторами или, по крайней мере, при получении документа о том, что ему инкриминируется, пока реализуется слабо, возможно, какие-то дополнительные аргументы придерживаются для более поздней стадии разбирательств.

Между тем Премьер Масимов во вторник на заседании правительства предложил АФН продумать, "как усилить регуляторную и надзорные функции", поскольку сейчас все "основано на честности банкиров". Между тем в двух из четырех крупнейших банках, по словам Премьера, "первые руководители оказались мошенниками", поскольку давали в АФН не соответствующую действительности информацию. Очевидно, что это предложение может быть воплощено в жизнь, как и предложения построить похожую на турецкую регуляторную модель, где любые нарушения будут связаны с очень жесткими санкциями.

Способно ли такое ужесточение регулирования предотвратить кризисы в дальнейшем, является очень большим вопросом, поскольку и существовавшее докризисное регулирование вполне соответствовало международным стандартам и не было "слабым". Предпосылкой для возникновения таких ситуаций выглядит скорей то, что не срабатывали механизмы частной собственности, а корпоративное управление, как выясняется из открытых писем банкиров, во многих случаях было архаичным. При этом сильное регулирование и сильная частная собственность и корпоративное управление в Казахстане могут быть не дополняющими, а противоречащими факторами, поскольку существуют очень заметные настроения, что большие полномочия регуляторов могут быть использованы произвольно. Также большим вопросом остается то, насколько такое очищение и наказание виновных действительно способно убыстрить восстановление доверия к финансовой системе, которое до сих пор было основано скорей на том, что именно в банках - наиболее эффективно действующая в Казахстане частная собственность.

Николай ДРОЗД