- Расскажите, пожалуйста, о текущих проектах Международной тюремной реформы.

- PRI - экспертная организация, целью которой является содействие процессу реформирования уголовно-исполнительных систем. Экспертная поддержка и сопровождение происходящих в стране реформ происходят постоянно и вне рамок каких-либо проектов. Здесь, в регионе Центральной Азии, работа с гражданским сектором больше всего сконцентрирована на поддержке национальной системы противодействия пыткам. В Казахстане работа в этом направлении способствовала тому, что Министерством юстиции в сотрудничестве с гражданским сектором был разработан проект закона о национальном превентивном механизме предотвращения пыток. Традиционно в портфеле PRI для региона продолжает оставаться работа по поддержке процесса отмены смертной казни и внедрения альтернатив смертной казни, соответствующих международным стандартам. Здесь серьезных изменений в Казахстане не произошло, однако многого удалось добиться в Таджикистане, где условия содержания осужденных пожизненно постепенно приближают к условиям содержания остальных заключенных. К сожалению, в обеих странах политическая воля отменить смертную казнь постоянно приглушается голосами сторонников смертной казни.

В сфере нашей работы - защита интересов социально уязвимых групп заключенных, вылившаяся в двухлетний проект Европейского союза в двух казахстанских женских колониях, где отрабатывается модельная программа по предотвращению заражения ВИЧ-инфекцией и туберкулезом. Удалось добиться того, что рост заражения ВИЧ-инфекцией среди женщин, осужденных за прошлый год, был в два раза ниже, чем в мужской колонии того же региона.

Сегодня распространенность ВИЧ-инфекции в среде заключенных превышает установленный для страны 5%-ный пороговый уровень в исправительных учреждениях Карагандинской (5,4%), Восточно-Казахстанской (6,2%) и Южно-Казахстанской (5%) областей. Об этом редко говорят, но добавьте сюда распространенность вирусного гепатита С - примерно 40% и сифилиса - около 8%, и станет ясно, что помимо пилотных проектов нужна комплексная программа развития тюремной медицинской службы.

Однако лейтмотивом нашей работы остается сокращение численности тюремного населения, данная работа проводится по самым различным направлениям. Одно из них - стартовавший в этом году при поддержке посольства Норвегии проект по ресоциализации лиц, освобождающихся из мест лишения свободы. Даже на начальном этапе проекта ясно, что существующая система ресоциализации больше держится на плечах общественных организаций и религиозных общин, чем на акиматах.

- Каких результатов достигло к настоящему моменту гражданское общество в деле противодействия пыткам?

- В 2001 году, когда Казахстаном был представлен первый доклад в Комитет ООН против пыток, факт существования пыток в стране категорически отрицался. Сегодня пытки как вид преступления обозначены не только в Уголовном кодексе, но и в правоприменительной практике: у всех на слуху два десятка дел, возбужденных за последние три года по фактам пыток. Практически по всем из них активное участие принимали казахстанские общественные организации. Конечно, это еще не есть практика нулевой терпимости к фактам пыток, на которой настаивают международные стандарты, однако уже серьезный шаг вперед.

В целом достижения есть. Это и законодательно закрепленная возможность посещения пенитенциарных учреждений общественными наблюдательными комиссиями, и расширенный наконец-то изоляторами временного содержания перечень учреждений, которые открыты доступу, и появление практики сопровождения дел о пытках в судах вплоть до инстанции подачи жалоб в комитеты ООН. Удалось ли тем самым добиться цели искоренения пыток? Думаю, нет, так как и сама цель, и все действия, ее реализующие, требуют длительной, комплексной работы, в которой объективным оценщиком может быть не государство и не правозащитная среда, а только вполне конкретный заключенный.

- Как отразился на пенитенциарной системе перевод ее обратно из Минюста в ведение МВД?

- Возможно, вас удивит мой ответ, но я отвечу: никак. Посмотрим правде в глаза - ведь и раньше тюремный персонал был в форме и олицетворял воспитательно-карательную и оперативно-розыскную функции. И хотя правозащитники неоднократно твердили, что КУИСовцам следует снять погоны, чтобы перейти на другой язык общения с тюремным контингентом, этого не произошло ни при одном министре юстиции. Сегодня все объективно честнее и для собственной общественности, и для международной.

- Как продвигается работа по введению альтернативных форм наказания?

- Альтернативы в Казахстане появились в законодательстве, но так и не прижились на практике. Если общественные работы составляют 1% (172 человека), а исправительные работы и того меньше 0,3% (70 человек) от всех альтернатив, большая часть из которых - 58% - это условное осуждение и 31% - ограничение свободы, нужно признать честно, новшества остаются только на бумаге. Причин этому несколько. Первая и очевидная - так и не был создан орган, ответственный за исполнение альтернативных видов наказания, хотя его создание было предписано концепцией правовой политики государства. Без органа альтернативы наказание представляется весьма аморфно, за которое никто не несет ответственности, и ответственность в итоге может понести судья. Вторая причина - это отсутствие стратегии введения альтернативных мер наказания. Появление новых институтов в Уголовном кодексе никак не отразилось на подзаконных нормативных правовых актах.

Многочисленные исследования подтвердили, что альтернативы в десятки раз дешевле и эффективнее, чем тюрьмы, но, несмотря на это, снова и снова обсуждается строительство новых учреждений, но не финансирование альтернатив. На начало февраля 2011 года в стране отбывали наказания, связанные с лишением свободы, 1433 молодых человека в возрасте до 21 года и 167 - в возрасте до 18. Это та группа, для которой альтернативы больше чем необходимы, так как любое их пребывание в тюрьме грозит тем, что ими будут совершены вторичные преступления.

- Как вы оцениваете амнистию этого года? Нужно отметить, что она не была встречена обществом “на ура”. Особенно серьезный резонанс получило дело пьяного водителя, который насмерть сбил ребенка и избежал наказания. Зачем нужны такие массовые акции, не лучше ли каждый случай рассматривать индивидуально?

- Амнистия, как правило, решает краткосрочную задачу - разгрузить тюремную систему. В комплексе тюремной реформе амнистия не способствует. Решается проблема перелимита, и все на время забывают, что законодательство слишком жесткое и стоит пересмотреть его.

Теперь об общественном мнении. Фактор несогласия присутствует всегда, именно поэтому вопрос амнистии никогда не отдается на откуп общественности. Нет ни одной страны мира, где вопрос об амнистии решался бы путем референдума. Как сократить число таких случаев? Путем рассмотрения каждого конкретного дела судьей и подробной разработки самого акта амнистии. И если законодатель решил, что преступления против детей не заслуживают прощения, то эта линия должна везде находить отражение, в том числе и в законе об амнистии.