При этом одним из наиболее спорных положений принятого законопроекта, по мнению критиков, является лишение права проверки Счетным комитетом национальных компаний напрямую, за исключением случаев, когда речь идет о каких-либо вливаниях бюджетных средств. В качестве подхода, предложенного фондом и принятого законодателями, принята норма о том, что представители Счетного комитета, как и другие представители государства, могут анализировать расходы компаний и институтов с помощью участия в комитетах их советов директоров. Очевидно, это изменение выглядит не рутинным, поскольку отражает стремление сделать нацкомпании все же нормальными рыночными институтами настолько, насколько это возможно в отношении активов, принадлежащих государству во все большей степени становящейся в условиях кризиса огосударствленной экономике. Довольно трудно представить сочетание IPO, адресованных населению, и ежедневных биржевых котировок с попытками “рулить” компаниями в стиле социалистического монументализма. Проверки со стороны государства с большой вероятностью могут быть политизированы, и очень часто вокруг их результатов возникают довольны серьезные разногласия. Можно представить, например, ситуацию, при которой проверяющие и акционеры по-разному оценивают подходы к вознаграждению менеджмента или к распределению прибыли. Фактически сохранение модели управления активами со стороны государства скорей бы консервировало нынешнюю ситуацию, причем никто не может сказать, что мы сейчас имеем хоть сколько-нибудь прозрачные нацкомпании, причем трудно говорить, что само государство обладает какой-то исчерпывающей информацией и пониманием ситуации, иначе просто не было бы необходимости в появлении столь масштабных новаций, как создание первоначально фонда “Самрук”, а затем ФНБ “Самрук- Казына”. Кризис, несомненно, серьезно повлиял на модель, и те потенции, которые вроде бы существовали при создании “Самрука”, не реализованы до сих пор. Тогда говорилось о возможном появлении нескольких десятков высокопрофессиональных управленцев, как казахстанских граждан, так и иностранцев. Пока, однако, независимые директора, представляющие миноритарных акционеров, налицо лишь в единственной компании с госучастием, совершившей IPO на внешних рынках, в РД КМГ. (Очевидно, что “Эйр Астана”, изначально создававшаяся как совместный проект, не попадает под общий ранжир.) Будут ли все нацкомпании похожи на РД КМГ в ходе цикла, связанного с подготовкой к народным IPO, неизвестно, но в целом тенденция очевидна при сохранении государственной касты управленцев, недоверие и неудовлетворенность деятельностью компаний может нарастать. Отказ от попыток какого-то тотального контроля будет оправдан, лишь если будут очень интенсивно вводиться другие механизмы, основанные на принципах, которые действуют в любых акционерных обществах. При этом важно, чтобы уровень доверия к корпоративному управлению и экономическим показателям компаний вырос достаточно существенно, поскольку это становится вопросом не только экономического успеха и создания системы корпоративного управления, но и трансформируется в достаточно острую социальную и политическую проблему. В то же время РД КМГ, возможно, одна из наиболее зрелых структур в плане созданной корпоративной культуры из “дочек” и “внучек” “Самрук-Казыны”, тем не менее, фактор большей продвинутости не смог каким-то образом снивелировать ситуацию в Жанаозене, что в итоге привело к разрушительным последствиям. Причем бастующие нефтяники ожидали, что сработает какая-то старая корпоративная парадигма, и наверху среагируют на их требования вне зависимости от того, насколько рентабельной окажется добыча нефти в Жанаозене после удовлетворения их требований по отношению к другим подразделениям РД КМГ и казахстанскому рынку в целом и как это скажется на экономических показателях компании, прибылях, ожиданиях акционеров и курсе акций. Быть может, если какая-то внутрикорпоративная работа по этому поводу была доступнее для всех сторон, то компромисс мог бы быть найден и позиции тех же забастовщиков были бы реалистичней.

В процессе подготовки к обсуждению законопроекта руководитель юридического подразделения “Самрук-Казыны” Рустам Журсунов говорил на Форуме корпоративных юристов (пожалуйста, Панорама №44 за 2011 год), что компания связывает с принятием нового закона, помимо сокращения числа необоснованных проверок со стороны госструктур, и рационализацию, связанную с избыточными информационными потоками. При этом, по его словам, предполагалось заложить похожий принцип на ситуацию с проверками Счетного комитета, министры могут получать всю необходимую информацию о компаниях фонда, но как члены советов директоров, а не как госфункционеры. В фонде также были озабочены возможностями применения антикоррупционных процедур, согласно которым к ответственности могут быть привлечены даже управленцы VI уровня, то есть заведомо люди, не принимающие существенных решений.

В своем интервью российской газете “Коммерсантъ” на этой неделе Премьер Масимов однозначно опроверг слухи о расформировании фонда и передаче каких-либо компаний под управление отраслевых министерств. Он также в том же интервью отметил, что планы, связанные с народными IPO, остаются в силе. По его словам, “программу приватизации мы останавливать не собираемся и народные IPO будем продолжать. Другой вопрос, что надо четко выбрать момент, в который мы будем это делать. Программа народного IPO нацелена на граждан Казахстана. Здесь не стоит задача получить максимальную прибыль для компаний - для этого надо идти в Лондон и на другие рынки. Но когда рынок будет находиться внизу - это самый удачный момент для граждан покупать. Тогда потом, когда будет большое IPO в Лондоне или Гонконге, они получат возможность получить большую маржу.

Отвечая на вопрос, являются ли народные IPO механизмом, с помощью которого рядовые граждане смогут реализовывать свом пакеты в Лондоне и Гонконге (до сих пор возможность дальнейших размещений нацкомпаний на внешних площадках признавалась не слишком охотно и акцент делался на развитии внутреннего фондового рынка), Премьер-Министр подтвердил это. При этом важно, чтобы компании в рамках народного IPO продавались не на пике цены, поскольку “на первом этапе продажа на пике хороша для компании. Но если частный акционер купил, вложил деньги, а потом цена упала - у него будет совсем другое отношение”.

Николай ДРОЗД