Главной обсуждаемой темой остается большая доля проблемных кредитов у банков. По мнению заместителя директора регионального направления “Финансовые институты” в S&P Натальи ЯЛОВСКОЙ, показательным является сам тот факт, что уровень проблемных кредитов сохраняется очень высоким в течение нескольких лет, а предлагаемые теоретически правильные решения пока безрезультатны в местных условиях. При этом г-жа Яловская считает, что разница в уровнях проблемных кредитов между казахстанской и другими схожими банковскими системами очень велика, и 30% - это далеко не то же самое, что 10% NPL в банковской системе России. По замечанию спикера, некоторые из российских банков пережили период, когда они в течение 2- 2,5 года с момента кризиса были заняты тем, что разбирались со своим портфелем. Затем они, однако, возвращались к стадии активного кредитования. Методом, успешно сработавшим на соседнем рынке, было, например, рефинансирование кредитов для стратегически важных предприятий. Обычно в результате возникал пул кредиторов, где центральное место занимал один из российских госбанков, а долговая нагрузка снижалась до уровня, который мог обслуживаться таким стратегическим заемщиком. (Любопытно, что после острой фазы кризиса российский финансист Ксения Юдаева, занимавшая на тот момент позицию главного экономиста в Сбербанке, напротив, отмечала в качестве одной из доблестей казахстанских антикризисных программ то, что они не были направлены на спасение конкретных собственников. - Н. Д.) Еще одной востребованной мерой стала передача проблемных кредитов в специально созданные дочерние SPV. Хотя, как правило, они учреждаются собственниками банков, в России их отчетность не была аффилированна с банковской, и в результате давление на капитал ослабевало. В Казахстане, где отчетность банка и “дочки” формируется на консолидированной основе, стимула, связанного с капиталом, нет. Третьей, широко использовавшейся возможностью, была продажа проблемных портфелей, причем даже самыми крупными банками, коллекторам либо специализирующимся на таких покупках финансовым институтам, у которых есть хорошее понимание того, что необходимо делать с проблемными корпоративными заемщиками.

Центральной позицией презентации г-жи Яловской и основным выводом, которые могла бы вынести из ее слов аудитория, состоят в том, что значительная часть казахстанских банков не столь активна в решении проблем с просроченными кредитами просто потому, что ожидает, что стоимость имеющегося обеспечения по ним будет выше стоимости кредита после восстановления рынков земли и недвижимости. Эти ожидания в целом по сектору очень велики, и, возможно, именно поэтому, на взгляд аналитика, БВУ не слишком активно пытаются изменить условия неработающих программ по списанию проблемных кредитов. Согласно несколько назидательному комментарию, международная статистика, которую хорошо знают в S&P, свидетельствует о том, что восстановление до докризисного уровня может занять и 5, и 10 лет.

Интересно, что на проходившем практически одновременно с конференцией S&P форуме K3: Kazakhstan Growth Forum на панели, посвященной ожиданию “второго дыхания” на рынке недвижимости, также обсуждалась тема возможного влияния на цены ситуации в банковском секторе. СEO BI Group Айдын РАХИМБАЕВ охарактеризовал ситуацию как довольно значительный рост строительства и спроса на жилье в Астане при стагнации в Алматы. Причем если в северной столице цены на вторичном рынке жилья примерно на 20% выше, чем на первичное жилье аналогичного качества, то в южной “первичка” дороже примерно на те же 20%. Сдвинуть алматинский рынок с точки стагнации, по мнению г-на Рахимбаева, могло бы снижение цен на “первичку” с нынешних $2100 и выше за квадратный метр до $1400-1500, однако это практически невозможно, поскольку земельные участки находятся в собственности у банков, и у них есть совершенно определенная цена. Согласно оценкам спикера, $400-600 в себестоимости квадратного метра жилья приходится на стоимость земельного участка.

Модерировавший дискуссию президент KASE Азамат ДЖОЛДАСБЕКОВ адресовал участникам вопрос: какая линия поведения предпочтительнее для банков - удержание залогов и дальше или реализация этих активов по сложившейся в настоящий момент рыночной цене? Председатель правления компании “Верный Капитал” Ерлан ОСПАНОВ полагает, что “лучше ужасный конец, чем ужас без конца”. Сам г-н Джолдасбеков также убежден, что правильным решением для банков было бы “признание ошибок” и реализация залогов, поскольку на какое-либо чудо или новый пузырь рассчитывать не приходится.

Интересно, что практически никто из участников обсуждения не рассматривает в настоящий момент банковское кредитование как серьезный драйвер для рынка недвижимости. Несмотря на то, что управление коммерческой недвижимость и ее сдача в аренду весьма привлекательны в настоящее время в Алматы (ориентировочная доходность, приведенная двумя спикерами, составляет примерно 14% годовых), у банков нет достаточно длинной ликвидности для того, чтобы финансировать строительство новых офисов или доходных домов, поскольку сроки окупаемости, по оценкам г-на Рахимбаева, могут достигать 10 лет. К тому же банки теперь очень консервативно относятся к возможности кредитования недвижимости. Г-н Оспанов считает управление недвижимостью с прогнозируемыми денежными потоками от аренды существенно более привлекательным бизнесом, чем попытки играть на тех или иных трендах на рынке недвижимости.

Что касается конференции S&P, то кто-то из участвовавших в дебатах банкиров не согласился с тезисом о том, что ждать восстановления рынка недвижимости бессмысленно для банков. По его версии, Казахстан представляет собой в каком-то смысле крайность в плане голландской болезни в сравнении с Россией, и возможностей инвестировать средства не так много, в результате чего пузырь уже раздувается в Астане и в Алматы.

Другие делегаты также высказали возражения по некоторым из аспектов презентации г-жи Яловской. Финансовый директор Темирбанка Мухтар БЕККАЛИ, например, отметил, что сюрпризом для него стала судебная практика после того, как он решил изъять залоги по необслуживаемым кредитам. С одной стороны, суды выносят решения в пользу банков по признанию долга, но с другой, часто не позволяют отчуждать залоги, ссылаясь на весьма сомнительную аргументацию наподобие того, что в договоре о кредите “не там была поставлена запятая”. С гарантиями обеспечения частной собственности, таким образом, существуют достаточно серьезные проблемы. Банкирам трудно понять логику судов, которые, скажем, рассматривая дела по ипотечным кредитам, выносят решение, что, поскольку срок кредита еще не закончился, банк не вправе претендовать на залог и всю сумму кредита, а только на просрочку, сложившуюся на данный момент.

По словам главы Ассоциации страховщиков Павла ЗАВАЛКО, они сталкиваются примерно с тем же: суды принимают решение, исходя не из правовой аргументации, а из убеждения, что “страховщики богатые и могут заплатить”.

Глава риск-менеджмента Народного банка Мурат КОШЕНОВ отметил, что наиболее привлекательной возможностью, связанной с плохими кредитами, для банка в настоящий момент остается их передача в дочернюю компанию по управлению проблемными активами. Возможность осуществлять активное управление, чего не может делать банк, оказывается более важным фактором, чем отсутствие снижения давления на капитал и необходимость писать для каждого актива бизнес-план и отправлять его на согласование регулятору. Народный первым создал “дочку” по работе с проблемными активами и намерен активно использовать эту возможность.

Что касается других альтернатив, то Фонд плохих кредитов, как отмечалось на конференции, очень серьезно ограничен в возможностях их приобретения. Кредиты не могут покупаться у трех банков, прошедших реструктуризацию, кроме того, не могут приобретаться активы, связанные с недвижимостью и землей. Кроме того, фонд и банки очень существенно расходятся в уровне дисконтов по приобретаемым кредитам. В результате к настоящему моменту у ФПК состоялась всего одна покупка. В плане возможности продажи проблемных активов третьим лицам препятствием становится существующий налоговый режим, поскольку налоговые последствия появляются не только для продавца, но и для покупателя. Перспектива списания плохих кредитов ограничена необходимостью получения согласования с Налоговым комитетом и стремлением получить какие-то налоги там, где их в принципе не может быть. Освобождение банков от налогообложения при списаниях продлено еще на год, но соответствующие нормативные документы получены ими только в августе, что повышает вероятность того, что соответствующие операции вновь не состоятся.

Возможно, столь жесткая постановка вопроса со стороны S&P вместе с требованиями регулятора станет одним из факторов давления на банки, которым придется определяться с долей просроченных кредитов. Решение о снижении рейтинга Казкоммерцбанка агентством было принято, очевидно, по причине высокой концентрации кредитов, связанных с недвижимостью, в портфеле. Согласно выкладкам S&P, доля таких кредитов в ККБ превышает 50% на нетто-основе, и многие из них являются проблемными.

По оценкам г-жи Яловской, уровень концентрации плохих кредитов в казахстанской банковской системе остается одним из факторов, мешающих решению проблемы. Отражение в отчетности ухудшения платежей одного-двух заемщиков может оказать серьезное влияние на ситуацию в банках в целом.

Другой аналитик S&P, Аннет ЭCC отметила, что в группу риска для агентства входят не только банки, имеющие высокий уровень проблемных кредитов, но и те, у кого этот уровень менее 5%, но при этом очень высокие темпы роста. Острота проблем может увеличиться очень быстро, “если ударит кризис”, который, впрочем, вроде бы не и прогнозируется агентством для Казахстана.

Аналитики довольно позитивно оценивают идею появления динамических провизий, которая позволяет формировать резервы для быстрорастущих банков, исходя из статистики, которая была у рынка в целом на предыдущей стадии цикла (с сомнением к некоторым аспектам этой идеи относится руководство Евразийского банка - пожалуйста, Панорама №17 за 2013 год). Проблема, по мнению спикеров, связана скорее с тем, насколько объективно будут действовать все эти механизмы и удастся ли избежать двояких толкований в применении формирования динамических провизий.