Тем не менее, сам факт переоценки приоритетов в региональной политике еще не влечет за собой ее должной эволюции - среди экспертов по-прежнему присутствуют старые идеи, суть которых заключается в том, что причины проблем в странах Центральной Азии проистекают извне региона.

Так, Шарипжан НАДЫРОВ, доктор географических наук КазНУ им. Аль-Фараби, отметил, что в отношении “главного детонатора безопасности - водно-энергетических ресурсов” почему-то “ни одно из правительств пяти центральноазиатских государств не заинтересовано в разработке экономического механизма межгосударственного вододеления... Этот вопрос как стоял в 1990-х годах, так до сих пор не продвинулся”. Это, по мнению ученого, говорит о том, что “есть силы, которым не нужна экономическая интеграция. И во многом безопасность Узбекистана, равно как и стран Центральной Азии, связана с большим влиянием внешних факторов, нежели внутренних, которые просто создают основу”. Из этого заявления логично вытекает мысль о том, что власти во всех странах постсоветской Азии не то что не ориентированы на соблюдение национальных интересов, а элементарно игнорируют корпоративные и личные интересы.

Базовый доклад дискуссии директора по аналитике и консалтингу ИПР Рустама БУРНАШЕВА оказался очень сильным и информативным, особенно в теоретической части. Он, в частности, отметил:

- Центральная Азия является неструктурированным регионом безопасности или миникомплексом, выполняющим функцию изолятора между соседними комплексами. Этот регион выступает периферией современной системы международных отношений, в которой интересы великих держав не проявлены и, соответственно, не пересекаются в значительной степени. Международные структуры, в которые вовлечены страны Центральной Азии, не формируют полноценных режимов безопасности и, соответственно, не дают эффективных гарантий безопасности этих государств и режимов.

В части экономических аспектов потенциального взаимодействия в регионе г-н Бурнашев отметил, что “экономики стран Центральной Азии… слабо связаны друг с другом”. И это положение усиливается из-за вхождения разных государств в различные экономические и торговые режимы. В частности, Киргизия с 1998 года является членом ВТО, Казахстан с 2010 года - членом Таможенного союза.

Заявление спикера по поводу слабых региональных экономических связей и их негативного влияния на потенциал интеграции стран региона стало, своего рода, развитием идеи известного британского эксперта по Центральной Азии Ширин Акинер, которая еще в 1995 году в интервью Панораме весьма критически отзывалась о потенциале интеграции Казахстана, Узбекистана и Киргизии. Как известно, тот критический взгляд достаточно быстро полностью оправдался.

Из обширного доклада г-на Бурнашева строит выделить, в частности, следующий тезис:

- Степень устойчивости действующих режимов в странах Центральной Азии различна. Важным политическим фактором является то, что ни в одной из республик нет механизма преемственности власти, который рассматривался бы в качестве легитимного как населением, так и элитой.

В то же время, как показала дискуссия, при попытках рассмотреть процессы в регионе и, особенно, в Узбекистане более детально, у казахстанских экспертов возникают серьезные проблемы, чреватые едва ли не открытым конфликтом друг с другом. Так, Руслан ДЖУСАНГАЛИЕВ,  исполнительный директор Республиканского центра кризисной экономики, заявил, что узбекская махалля является одним из институтов исламизации оппозиции в стране. А также, что “Узбекистан - единственное государство, которое на сегодняшний день имеет на своей территории ограниченные воинские контингенты Германии, США и России, имеющие статус военных баз”. В ответ на это г-н Бурнашев заметил, что имеет место “тотальное непонимание того, что такое махалля”, и что связывать ее и исламизацию не стоит. А по поводу военного присутствия подчеркнул, что в Узбекистане “юридически нет ни одной базы, де-факто есть лишь присутствие войск ФРГ”.

Также серьезное несогласие экспертов друг с другом проявилось вокруг вопроса о количестве граждан Узбекистана, находящихся в качестве трудовых мигрантов в других постсоветских странах. Вернее, даже вокруг методики их подсчета.

В целом, большинство экспертных оценок региональной политики узбекского руководства за все постсоветские годы носили позитивный, а то и прямо комплиментарный характер. Так, Александр КНЯЗЕВ, координатор региональных программ Института востоковедения РАН, отметил:

- Узбекистан в нашем регионе больше всех заинтересован в мире и в малой степени является угрозой безопасности для своих соседей. Другое дело, что при смене власти там к руководству могут прийти политики менее взвешенные, менее способные на сбалансированную, прагматичную политику, которая проводилась два с лишним десятилетия.

Точка зрения, в последнее время, параллельно с нарастанием интеграции между Казахстаном и Россией, все чаще озвучиваемая ее противниками, была высказана Буриханом НУРМУХАМЕДОВЫМ, директором Института национальных исследований:

- Союз Казахстана и Узбекистана мог бы стать стержнем безопасности всей Центральной Азии.

К сожалению, как всегда в таких случаях, не прозвучало объяснений, на чем, кроме оппонирования России, мог бы строиться такой союз в политическом плане, как он был бы обоснован экономически и что мог бы предложить для, если уж не решения, то хотя бы сглаживания этномиграционных проблем в регионе.