Г-н АБИЛОВ указал на роль в происходящем “гонки политических честолюбий” и казахстанской позиции, в значительной степени неформально определяемой тем, что когда-то идея Евразийского союза была сформулирована Нурсултаном Назарбаевым, а одним из приоритетов внешней политики остается поддержание имиджа главы государства не только как регионального лидера, но и автора инициатив, имеющих глобальное значение. Официально же говорится главным образом о том, что интеграция дает отечественным производителям доступ к огромному общему рынку.

Спикер достаточно скрупулезно подошел к доказательной базе относительно того, что российское руководство имеет в виду именно политическую интеграцию, процитировав прошлогоднюю статью Владимира Путина в “Известиях”, высказывания “экс-главного единоросса” Бориса Грызлова о “собирании земель” в “Независимой газете” и слова нынешнего спикера Госдумы Сергея Нарышкина о том, что к 2015 году в ЕЭП должен появиться наднациональный парламент. Неприятие российской модели политической интеграции не озвучивается в Казахстане на высоком политическом уровне, а парламентарии, критикующие этот подход, вряд ли могут рассчитывать, что “о них и их кабинетах” кто- то вспомнит через некоторое время. Склонность России пытаться единолично определять развитие событий в интеграционном объединении и сроки появления наднационального парламента очень тревожит оппозиционера, как и то, что речь идет об объединении автократий. Параллели с Европейским союзом, на его взгляд, неуместны, поскольку там краеугольным камнем интеграции является демократия, и даже маленькие страны с легкостью могут противостоять давлению, очень многие вопросы выносятся на референдумы.

Одним из тезисов выступления г-на САРЫМА стала происходящая борьба двух концепций интеграции - российской, исходящей из возможности появления единого государства, и казахстанской, предусматривающей сохранение самостоятельности, своих “игр” и выгод, возможности “умно склонять Россию в необходимом направлении”. Очевидно, последняя воспринимается спикером как нереалистичная. Российская элита была охарактеризована им по аналогии с Бурбонами после Реставрации - “ничего не поняли, ничему не научились”, а предлагаемая концепция Евразийского союза как “новое издание СССР спустя 20 лет”. Одной из немногих притягательных сторон России в восприятии публициста является “великая литература”, но и это влияние снижается после того, как появилась возможность знакомиться со всем, что было написано и пишется во всем мире. По наблюдению содокладчика, даже от тех в России, с кем интересно общаться, высокообразованных экспертов исходят некие импульсы в духе “старшего брата”. И там полагают, что Казахстан у них “уже во внутреннем кармане”. Между тем, убежден г-н Сарым, пока в нашей стране существует какое-то общество, оно никогда не согласится с утратой независимости и передачей части полномочий даже близкому народу. (Трудно сказать, насколько тезис о возможности создания единого государства - следствие текущей российской внутриполитической конъюнктуры. Если это серьезная цель, то она недостижима и является, в том числе и для самой России, очень опасной политической химерой. - Н. Д.)

Г-н САТПАЕВ в свою очередь подчеркнул разницу между региональной кооперацией, которая необходима Казахстану, и интеграцией в виде создания наднациональных структур и передачи части суверенитета. Он считает, что и по кооперации партнерами должны быть прежде всего не Россия с Беларусью, а другие центральноазиатские страны. Политолог назвал надуманной концепцию, что Казахстан - не часть Центральной Азии, а некое отдельное евразийское государство. К тому же центральноазиатские страны находятся в близких политических весовых категориях и схожи по менталитету, что позволяет говорить о равноправной региональной кооперации. Политолог также расценивает как крайне недальновидное стремление обращать внимание только на Запад и не смотреть на Восток, под которым в данном случае понимается Центральная Азия. Ошибочным, на его взгляд, является и игнорирование предупреждений о том, что вокруг водных ресурсов могут возникнуть военные действия. Проблема, связанная с водными ресурсами, возможно, будет в ближайшие 10-15 лет для Казахстана более значимой, чем интеграционные отношения с Россией.

Г-н Сатпаев также привел высказывание известного российского эксперта Михаила Хазина о том, что альтернативой Евразийскому союзу может стать экономическая колонизация Китаем России и Казахстана. Несмотря на все интеграционные проекты, Россия продолжает проигрывать Китаю, чьи инвестиции в регион достигли, согласно приведенной официальной информации, гигантской суммы в $250 млрд. (Приведенная цифра сама по себе показатель того, что россиянин не слишком сильно сгущает краски по поводу возможности китайского экономического доминирования. И если это не воспринимается как аргумент в пользу экономической интеграции, то не стоит и пытаться выстроить какую-то альтернативу. - Н. Д.)

Г-н ТАЙЖАН продемонстрировал, возможно, наиболее интеллектуально честный подход к проблеме, свободный от стремления сделать оппозицию максимально интересной в новом информационном сезоне. По его мнению, формулировки, содержащиеся в предложениях о референдуме, опасны и невыгодны самим его инициаторам. Так, неправильно спрашивать о поддержке Евразийского союза, так как даже в случае отрицательного ответа это не будет означать отказа от ЕЭП и Таможенного союза, между тем есть риск получить положительный ответ. Правильно, по мнению эксперта, было бы вынести на референдум вопрос об уже существующем ЕЭП и в случае отрицательного ответа большинства избирателей выйти из этого объединения.

Что касается национализации ключевых предприятий, то здесь также, по мнению г-на Тайжана, существует неясность относительно того, на каких условиях может происходить такой процесс, поскольку владельцы крупнейших сырьевых компаний, возможно, с удовольствием согласились бы на выкуп у них активов по рыночным ценам.

Спикер является противником не только политической интеграции, но и уже состоявшихся интеграционных решений в экономике. По его оценкам, представление о том, что весь мир только и делает, что интегрируется, является большой глупостью, поскольку практически нигде речь не идет ни о чем большем, нежели зоны свободной торговли, причем во многих случаях изъятия преобладают над количеством позиций, где существует действительно общий рынок. Явным исключением выглядит лишь Европа, однако как раз в настоящий момент по поводу европейской интеграционной модели проходят яростные внутренние споры, и ее будущее неопределенно (любопытно, что европейские собеседники г-на Сатпаева, по его словам, оценивают данную модель как нечто среднее между региональной кооперацией и наднациональной интеграцией - Н. Д.). При этом создание Таможенного Союза и ЕЭП на самом деле не привнесло ничего нового в режимы двусторонней торговли участников, поскольку нулевая таможенная ставка существовала между странами с 1991 года. Для Казахстана на самом деле изменения связаны скорее с присоединением к режиму российского протекционизма (таможенные тарифы в РФ - одни из самых высоких в мире и примерно втрое ниже ранее существовавших казахстанских) из-за необходимости “защищать не слишком конкурентоспособную промышленность”, а при создании Таможенного союза было принято 92% российских тарифов. При этом Казахстан, и по оценкам г-на Абилова, и по оценкам г-на Тайжана, пока остается страной в наименьшей степени выигравшей от объединения, поскольку 66% взаимного экспорта приходится на Россию, 24% - на Беларусь и лишь 10% - на нашу страну. Казахстан экспортирует почти исключительно сырье - нефть, продукцию металлургических отраслей и еще немного экибастузского угля и таразских фосфорных удобрений. Это противоречит внутренним экономическим подходам со ставкой на индустриально-инновационную стратегию. (Возможно, эта точка зрения немного категорична, так как большой общий рынок должен стимулировать инвестиции в несырьевые секторы, и плюсы казахстанского инвестиционного климата по сравнению с партнерами могут начать работать. Казахстанский протекционизм также выглядит весьма условным с учетом конкуренции в определенных отраслях с российскими и белорусскими компаниями, и если действительно есть какие-то индустриально-инновационые амбиции и намерение диверсифицировать экономику, то интеграционная модель может и не быть каким-то искусственным образованием. - Н. Д.)

Еще одним фактором, настораживающим спикеров, является создание Евразийской экономической комиссии Виктора Христенко - института, куда передаются значительные полномочия и то ли 84%, то ли 82% международных чиновников в которой являются гражданами России.

(Думается, одной из самых острых проблем интеграции на постсоветском пространстве является то, что каждая из стран недостаточно развита в плане институтов, и это пренебрежение может быть перенесено и на наднациональные органы, которые не смогут сформулировать модель, в которой существовали бы не только интересы, но и какие-то общие принципы вроде равного доступа к инфраструктуре на территории всех стран или общего подхода к функционированию финансовых рынков. - Н. Д.)