Представляемое спикерами НПО отслеживает ситуацию с выполнением экологических стандартов в Казахстане и Туркменистане и ситуацию с правами человека в Туркменистане. Пристрастный анализ проектов Европейского банка развития, судя по всему, является одним из немногих “рычагов влияния” и поводов громко заявить о проблемах. При этом обоснованием того, что в определенном смысле “жертвой” становится ЕБРР, является то, что речь идет не о частных деньгах, а деньгах налогоплательщиков, преимущественно западных, и соответственно, значительно более высоких стандартах относительно того, как должны работать эти деньги. С позиции преобладающего в Казахстане менталитета это кажется странным, но на международные институты это иногда оказывает действие. Тот же ЕБРР, по словам спикеров, скорректировал свою позицию по Туркменистану после их протестов, вроде бы приостановив планы, связанные с финансированием развития порта Туркменбаши. Банк несколько лет не финансировал Туркменистан, но затем отказался от этого из-за происходящих вроде бы политических и экономических изменений, но затем вновь поменял свою позицию, увязав финансирование с достижением страной определенных бенч-марк. Спикеры тем не менее подозревают банк в отступлении от принятых деклараций, выражающемся в намерении финансировать газопровод “Набукко”, и в том числе его транскаспийскую часть, если будет принято решение, что ресурсной базой газопровода станет и туркменский газ. Это решение несет, по мнению г-жи УОТТЕРС и г-на СОЛЯНИКА, огромные экологические и геополитические риски, последнее связано с тем, что правовой статус Каспия пока не определен, и против строительства трубопроводов по дну выступают Россия и Иран. Аргументы о том, что отказ Запада от строительства трубопровода просто усилит позиции Китая и уменьшит какие-либо возможности влиять на ситуацию в стране, не принимаются спикерами, считающими, что режим серьезно заинтересован в крупных проектах с Западом, поскольку получает таким образом определенную легитимизацию. Кроме того, трубопроводный контракт с Западом - это гарантированные объемы сбыта и ценовая транспарентность, в то время как китайская экономика - это все же в значительной степени “вещь в себе”. Отвечая на вопрос Панорамы о том, считают ли спикеры, что туркменский портфель банка должен быть сведен вообще к нулю, г-жа Уоттерс, отметив, что страна является одной из самых репрессивных и к тому же с высоким уровнем коррупции, посчитала, что все же банк может кредитовать туркменский малый и средний бизнес. Г-н Соляник настроен даже более непримиримо, считая, что даже финансирование МСБ является спорным, учитывая проблему рейдерства и то, что недавно даже такая крупная структура, как российская МТС, была вынуждена свернуть свой бизнес в стране за несколько дней. Спикеры надеются поднять “туркменский вопрос” в ходе ежегодной встречи ЕБРР в Астане, которая должна состояться в конце следующей недели.

Что касается комментариев по Казахстану, то они кажутся не лишенными налета экологического радикализма. Довольно любопытно, например, что ЕБРР порицается за финансирование проектов “Миттал Стил” в Казахстане - из-за того, что предприятия группы загрязняют природную среду, а на шахтах из-за несоблюдения правил техники безопасности гибнут шахтеры. Спикеры также считают, что банк чрезмерно вовлечен в финансирование нефтегазового сектора вопреки своим декларациям о готовности больше финансировать развитие альтернативной энергетики в Казахстане. Причем финансирование нефтегазового сектора трактуется очень широко - это, например, развитие портовой инфраструктуры на Каспии и возможное использование судов в будущем для транспортировки нефти с Кашагана. Аварии могут привести к негативным последствиям, включая загрязнение моря и ситуации, подобные массовой гибели тюленей и птиц. Г-н Соляник вспомнил также, что защита интересов жителей села Березовка, находящегося в природоохранной зоне Карачаганакского проекта (которая также происходила по линии пристрастного интереса к используемым для финансирования средствам международных финансовых институтов), привела к тому, что российский “Лукойл”, взявший на развитие проекта кредит МФК, чувствовал себя настолько стесненно, что, по словам г-на Соляника, постарался погасить кредит побыстрее.

Крайне любопытно выглядела бы экстраполяция требований, предъявляемых НПО, на казахстанскую финансовую действительность и на проекты, финансируемые институтами развития и банками с государственным участием. Казахстанские игроки и так отстранены от финансирования сырьевых экспортеров, которые занимают напрямую на внешних рынках. Если бы участие в нефтегазовых проектах трактовалось местными НПО пошире и покриминальнее, то под запрет должны были бы попасть и сервисные компании, которые в посткризисных условиях являются одними из самых желанных заемщиков для банков и институтов развития, при этом проекты, вероятно, не были бы остановлены и нефтегазовый сектор так или иначе сумел бы найти возможность себя профинансировать.

Николай ДРОЗД