Как ни странно, громоздкий идеологический аппарат, сопротивлявшийся реформам в виде появления СМИ с частными владельцами и постоянно ожидавший благ от государства, тем не менее играл роль определенного “бродильного сосуда”. Возможно, режим оказался бы гораздо устойчивее к внешним шокам, не существуй у него собственных идеологических и геополитических амбиций. (Специалисты по Ближнему Востоку считают одной из важных предпосылок того, что Тунис стал самым слабым звеном в цепи ближневосточных режимов, относительно высокий уровень политического развития, и в частности наличие сильных профсоюзов национального уровня и левого политического сегмента. Получается, что половинчатая модернизация, скорее, увеличивает шаткость политических систем.)

В ходе обучающего курса для казахстанских журналистов, организованного в 2005 году, египетские медиаспециалисты утверждали, что для прихода частных инвестиций в СМИ-сектор нет никаких препятствий, однако из числа собственников изначально должны быть исключены “сионисты и представители арабских стран, богатых нефтью”. Думается, это значительно ограничивало набор потенциальных инвесторов. Все эти дни наблюдалось проявление едва ли не ненависти к иностранным репортерам, причем демонстрируемое не столько официальными структурами, сколько самоорганизовавшимися обывателями, которые, похоже, руководствовались принципом “не смотрел, но осуждаю”. Между тем отсутствие альтернативы официальной информации в сфере традиционных СМИ было компенсировано в ходе последних событий социальными сетями. Во вторник был освобожден после 12-дневного задержания один из египетских менеджеров Google, который начиная с лета прошлого года осуществлял информационную кампанию по освещению нарастания протестных настроений в обществе и уже назван “героем египетской революции”. При этом он отрицает какую-либо осведомленность руководства портала о своей деятельности, осуществлявшейся под вымышленным именем.

Ценностный разрыв между возникшей в результате амбиций режима интеллигенцией и преобладающими в народе настроениями образовался, несмотря на то, что Египет, казалось бы, является гораздо более вовлеченной в процессы глобализации страной, чем был тот же Советский Союз накануне его распада. Одним из символов этих противоречий выглядит фигура Анвара Садата, о симпатиях к которому 5 лет назад говорили некоторые из наших собеседников, называя его “египетским Горбачевым” за осуществленные реформы и компромиссы во внешней политике, жертвами которых он стал в результате. Убийство Садата было совершено активистами организации “Братья-мусульмане”, которая, похоже, обречена на то, чтобы иметь значительную электоральную поддержку в начинающемся новом периоде египетской истории. Но, вероятно, даже страх перед возможным успехом “Братьев” на этом этапе является для западных демократий меньшей угрозой, чем попытка удержания режима Хосни Мубарака силовыми методами. Светский авторитарный режим, не создающий возможности для появления нормальных демократических альтернатив, через некоторое время может столкнуться с тем, что все протестные настроения выльются в нарастание религиозного экстремизма. С другой стороны, есть, например, Турция, где правящая исламистская партия продолжает демократизацию страны и в целом не делает ее более закрытой для Запада.

Еще один парадокс египетской ситуации состоит в том, что одним из сторонников реформ в экономике, уменьшения роли государства и развития частного сектора, очевидно, будет выступать как раз интеллигенция, которая в то же время нуждается и в сильном государстве. Важнейшей причиной происходящей революции стало ухудшение социального положения, и любые экономические реформы не должны сопровождаться дальнейшим уровнем снижения занятости населения. Известный египетский экономист Хасан Амер 5 лет назад считал, что страна нуждается в новой волне экономических преобразований. По его словам, к 1990 году огромный объем государственного внешнего долга Египта, достигавший в тот момент 60 миллиардов долларов, заставил власти пойти на политику жесткой экономии, были значительно сокращены госрасходы, повышены налоги и увеличена фискальная жесткость. Через несколько лет была разработана программа из 5 глобальных проектов, предусматривающих ирригацию земель и создание СЭЗ, что привело к повторению ситуации высоких обязательств бюджета. Планы связывались экономистом прежде всего с привлечением инвестиций из других арабских стран, а также с реинвестированием средств египтян, работающих за рубежом. Очевидно, что эти цели не были достигнуты.

Николай ДРОЗД