Проанализировавший интеграционные подходы ЕС и ЕврАзЭС, заведующий Центра политической интеграции Института Европы РАН Николай КАВЕШНИКОВ отметил: констатируя, что многое делается по-разному, здесь не стоит применять систему оценки “хорошо - плохо”. К тому же, по его мнению, Европейский союз перестал быть безусловным эталоном для всех региональных объединений. “Богом данной” особенностью ЕС было то, что при его создании не было доминирующей страны - силы Германии, Франции и Италии были примерно равны, в то время как на постсоветском пространстве постоянно возникают соответствующие опасения. Примерно такое же равновесие существует и между институтами ЕС, где Еврокомиссия, Совет министров ЕС и Европарламент уравновешивают друг друга (возможно, лишь последний обладает несколько меньшими возможностями). В ЕврАзЭС на обозримую перспективу не просматривается другой формы организации, как вертикаль, во главе которой находится Межгоссовет. В Европе много наднациональных структур, которые вправе принимать обязательные для государств решения, а на постсоветском пространстве только недавно появилась Комиссия Таможенного союза, имеющая полномочия выносить такие решения большинством голосов, но неизвестно, будет ли она часто прибегать к данной процедуре. При этом членов комиссии вряд ли можно назвать людьми, представляющими наднациональные интересы, поскольку евразийцы остаются чиновниками своих стран, в отличие от европейцев, избираемых на 5 лет и получающих гарантии независимости. В Европейском союзе существует также очень большая гибкость, поскольку участники тамошнего единого экономического пространства могут входить или не входить в Шенгенскую зону или зону евро (которая тем не менее является неким интеграционным ядром). На взгляд г-на Кавешникова, такая гибкость пока что вряд ли возможна для постсоветских объединений, где нет прочной основы и возникают проблемы с исполнением принятых решений на национальных уровнях.

Отвечая на вопросы о том, как же так произошло, что кризис серьезно задел ЕС и как “европейцы проспали Грецию”, эксперт заметил: оказалось, что в Европе существует валютный союз, но нет макроэкономического и бюджетного союзов, где реально исповедовались бы общие принципы. Методология сбора информации была несовершенной. Возможно, европейские структуры имели даже слишком много информации, но не могли правильно ее оценить. (Была рассказана выглядящая правдоподобно байка о том, что уполномоченные, проверявшие количество оливковых деревьев - за каждое платилась дотация из средств Евросоюза, - не смогли понять, что каждый вечер за ними перевозились одни и те же деревья, высаженные в кадках.)

На вопрос, не было ли ошибкой расширение ЕС, г-н Кавешников заявил, что, конечно, это было неверным шагом, но еще большей ошибкой было бы замораживание данного процесса. Если бы в начале 1990-х страны Центральной и Восточной Европы не получили гарантии присоединения к ЕС, во всем регионе произошло бы то же, что случилось в Югославии.

Оценивая влияние кризиса на экономики региона, заместитель руководителя Центра проблем глобализации и интеграции Института экономики РАН Михаил ГОЛОВНИН заметил, что фактом является то, что именно постсоветские государства испытали наибольший экономический спад в связи с кризисом. Отрыв от стран Восточной Европы, которые стали второй пострадавшей группой в 2009 году, здесь достаточно велик. Наибольшим же оказался кризис в Украине и Армении. Каналами его влияния на экономики стали в первую очередь цены на сырьевой экспорт, а следующим фактором - снижение российских и казахстанских инвестиций (в основном в экономику Кыргызстана). В некоторых сегментах, однако, крупные сделки осуществлялись и на пике кризиса, правда, в основном речь шла об инвестициях финансовых институтов с участием государства. Российский ВЭБ приобрел один из крупнейших украинских банков, фактически в тот же момент начались переговоры о возможности вхождения Сбербанка в БТА. После установления партнерства одной из украинских бирж с РТС вторая биржа, начавшая испытывать конкурентное давление, вступила в альянс с ММВБ. При этом одним из основных продуктов, предложенных россиянами, стал интернет-трейдинг, который отсутствовал на рынке Украины. Покупки на ценовых минимумах происходили и в горно-металлургическом секторе, одной из таких сделок стало приобретение “Казахголд”. В то же время, пожалуй, в наибольшей мере различные статистические источники свидетельствовали о сокращении российских и казахстанских инвестиционных потоков в экономики друг друга. В остальных случаях имеются достаточно серьезные разночтения. В экономике РК и в кризисном 2009 году был достаточно большой объем западных инвестиций, начался очень заметный рост китайской инвестиционной активности.

Как напомнил аналитик, в стартовый момент кризиса, когда существовали иллюзии о том, что благодаря размеру золотовалютных резервов имеется значительный запас прочности, Россия называла в числе своих приоритетов и поддержку стран СНГ. По мере же развития коллапса на первый план, естественно, вышло спасение национальной экономики. Тем не менее были выданы госкредиты на сумму в $4 млрд, главным их получателем стала Беларусь, а менее крупными - Армения, Кыргызстан и Таджикистан. Создание Антикризисного фонда, управляемого ЕАБР, было названо г-ном Головниным “запоздалым шагом”, к тому же выдаваемые кредиты носят почти исключительно стабилизационный характер. Статистика также отражает очень значительное снижение сумм переводов трудовых мигрантов домой - причем в страны, для которых это очень важный источник ликвидности. Вопреки политическим заявлениям в России в ходе кризиса была вдвое уменьшена квота на иностранную рабочую силу, по этому же пути пошел и Казахстан.

Заместитель директора казахстанского Центра анализа общественных проблем Канат БЕРЕНТАЕВ полагает, что интеграция в реальности является едва ли не единственным способом сохранения экономического суверенитета, который расплывается под действием “транснациональных корпораций и международных акторов”. Между тем идея интеграции встречает довольно серьезное сопротивление в общественном мнении, причем против нее выступают и национал-радикалы, и “прозападная оппозиция”. Существуют и определенные экономические интересы, которые страдают с созданием Таможенного союза: г-н Берентаев упомянул, в частности, челноков и автодилеров.

Еще один “скелет” в интеграционном шкафу может возникнуть в связи с усилением взаимодействия и российскими инвестициями на рынке нефтепродуктов. Старший аналитик Агентства по исследованию рентабельности инвестиций в Казахстане Гульнур РАХМАТУЛЛИНА считает неизбежным рост цен на бензин до российского и белорусского уровня после создания единого экономического пространства, при том что уровень налоговой нагрузки у нас пока существенно ниже. Некоторые из участников дискуссии поддержали эту точку зрения, высказав мнение, что Казахстан попадет в зону сговора российских олигархов, которые решили, что бензин должен стоить столько же, сколько в Америке - не дешевле доллара за литр. Другие эксперты заметили, что синхронизация экспортных пошлин совершенно не означает такую же синхронизацию налогов после создания ЕЭП и НДС, и другие налоги будут оставаться в Казахстане ниже, что будет влиять на ценообразование на нефтепродукты.

Николай ДРОЗД