Айдын КУЛЬСЕИТОВ: “Наука и инновации - это разные вещи с различными КПД”
В рамках прошедшего 1-2 июля третьего Астанинского экономического форума в течение двух дней проводился Инновационный конгресс, собравший не только отечественных, но и мировых инноваторов, которые попытались совместно определить роль и место инноваций в посткризисной экономике. О том, есть ли своя ниша на мировом рынке у казахстанских инноваций, в интервью Панораме рассказал председатель правления АО “Национальный инновационный фонд” Айдын КУЛЬСЕИТОВ.
- Для того чтобы считаться инновационной экономикой, нужно, чтобы инновации были масштабными и качественными. Этого, к сожалению, пока в стране нет по двум причинам. Первая - нет масштабного, постоянного, платежеспособного спроса на инновации. Крупный бизнес не сильно стимулирован к инновациям, потому что для него в отличие от западных корпораций вопрос производительности труда и повышения эффективности за счет внедрения инноваций - не критичен. Поэтому крупным предприятиям нет необходимости разрабатывать и внедрять инновации. В крайнем случае, они могут привлечь иностранные разработки. У отечественного малого бизнеса тоже нет мотивации к работе с инновациями, прежде всего потому, что у него других проблем достаточно. А чтобы вложить в НИОКР, потом апробировать, потом внедрить и только потом получить в 10 раз больше, чем вложил, - об этом, как правило, бизнес не задумывается.
Вот эта ситуация - ответ на вопрос: почему нет спроса на инновации. Из-за того, что нет спроса, соответственно, и качество предложения не очень хорошее.
- Айдын Женисович, но ведь государство и создало такие институты, как НИФ и Центр инжиниринга и трансферта технологий (ЦИТТ), чтобы стимулировать инновационную деятельность через государственный заказ?
- Государство создало эти институты не как заказчиков на инновации, а как элемент инновационной инфраструктуры. А вот как раз мостика между спросом и предложением создать не получается, потому что одному государству это не под силу.
Сейчас в рамках Госпрограммы форсированного индустриально-инновационного развития (ГПФИИР) государство начинает стимулировать спрос, предоставляя налоговые стимулы - 150% вычетов из облагаемого дохода по затратам на НИОКР. Ведется работа в части технической политики.
Но надо четко понимать, что даже если мы спрос простимулируем, наивно полагать, что мы его сможем удовлетворить в течение ближайших 5-7 лет за счет собственных инновационных разработок.
- Есть ли в сфере инноваций какая-то единая информационная база, которая бы показывала, какое количество научных институтов какое количество разработок имеет, внедрили и т.д.?
- Насколько я знаю, такая база есть в Центре научно-технической информации, в составе холдинга “Парасат”, акционером которого является Министерство образования и науки (МОН). Но ее наличие не решает проблемы. Действительно, у нас в стране никто в одном месте не занимается постоянным системным анализом ситуации с инновациями в мире, движения технологий и т.д. Эта проблема в ГПФИИР обозначена. Мы пытаемся решить ее на базе нашего фонда и создаем у себя аналитический центр. Это небольшой коллектив в 5 человек, задача которого - организовать работу отечественных и зарубежных экспертов по отслеживанию ситуации за рубежом, анализу мировых трендов и мониторингу ситуации внутри Казахстана, внесению предложений по улучшению нормативно-правовых актов в области инноваций.
Сейчас мы позиционируем НИФ как основного партнера в Казахстане для аналогичных институтов во всем мире, чтобы иметь доступ к их возможностям, например, заключили договоры с корейскими институтами, турецким агентством Tubitak.
На III Астанинском экономическом форуме мы заключили с рядом зарубежных организаций меморандумы о сотрудничестве, которые предусматривают оказание методологической и консультационной помощи в разработке межотраслевых научно-технических планов, содействие в развитии грантовой системы финансирования научных исследований и инновационных разработок, коммерциализации инновационных проектов, инновационного менеджмента, экспертизы, трансферта технологий. Предполагается также обучение экспертов и специалистов из Казахстана методике коммерциализации технологий и инноваций в образовательном департаменте Fraunhofer MOEZ. Перспективным направлением планирует стать сотрудничество в области виртуальной инженерии (Fraunhofer IFF).
Совместно со Всемирным инновационным фондом предусматривается возможность привлекать ученых, членов WIF для проведения семинаров, тренингов, конференций по различным сферам инновационной деятельности.
- Каков сегодня инвестиционный портфель НИФ?
- Как вы знаете, у нас 3 направления деятельности. Прямое проектное финансирование, когда мы смотрим бизнес-заявки на софинансирование проектов в объеме $3-5 млн. При этом мы можем идти только на 49%, остальные заявитель обеспечивает либо интеллектуальной собственностью (до 20%), либо активами, необходимыми для реализации проекта, в т.ч. земельными участками, либо кэшем. Потом мы выходим из проекта с фиксированной маржей, как любой инвестфонд. Отличие в том, что наша ниша - это высокотехнологичные проекты, где велика доля интеллектуальной собственности. Всего таких проектов с начала деятельности в 2003 году профинансировано 15. Из шести мы вышли, но, к сожалению, только из одного из них - с запланированной прибылью.
Сейчас мы финансируем 9 проектов, один из которых в этом году хотим завершить. Рассчитываем это сделать с прибылью, это проект в сфере металлургии в Карагандинской области.
Несколько проектов находятся на стадии завершения. Мы их реализовали, но пока из-за отсутствия необходимой конъюнктуры на рынке инициаторы не имеют возможности выкупить нашу долю. В то же время это приводит к тому, что мы недополучаем доход - об этом говорил недавно Счетный комитет. То есть получается как: завод построили, он работает, дает работу персоналу, производит продукцию, платит налоги, но пока еще не генерирует прибыль в таком объеме, чтобы начать с нами расплачиваться. Но я для себя понял, что готов к дальнейшей критике за недополученный доход - лишь бы не закрывать эти предприятия.
- Но потенциал у этого завода есть?
- Да, потенциал есть. Но по плану я должен был выйти из проекта в прошлом году. Но инициатор нашу долю выкупить не смог. По идее, чтобы получить свои деньги обратно, я должен был это предприятие обанкротить, снять оборудование и продать его, разогнать коллектив, забрать залоги, все, что можно обратить в кэш обратить и закрыться. И, в принципе, я бы доход получил. НИФ в этом случае остался бы формально в выигрыше, а экономика страны?
Нас многие критикуют, говоря, что фонд должен приносить прибыль. Но, как нам кажется, мы должны не столько деньги зарабатывать (это вторично), сколько помогать проектам жить. Это первично! Поэтому мы говорим, что готовы еще какое-то время терпеть убытки, но вытянуть проекты.
Сейчас к каждому проекту мы разработали антикризисные планы по тому, как вывести предприятие на точку безубыточности, а затем и на прибыль. Критика СК дала нам серьезный импульс в этой работе. Мы более серьезно стали относиться именно к финансовой составляющей проектов.
Да, мы - инновационщики, в то же время мы теперь будем более жестко подходить к отбору проектов с точки зрения финансовой устойчивости.
- А не случится перекосов в обратную сторону: поддержка будет оказана только коммерчески привлекательным, но не слишком инновационным проектам? Инновации - это риск, как можно 100%-но гарантировать прибыль в таких проектах?
- Понимаете, у меня есть заключение Счетного комитета и другие поручения руководства страны, в которых говорится, что я не должен приносить убытки.
Хотя я понимаю, что НИФ все-таки в первую очередь создан для того, чтобы разделять с инноваторами риски. И желательно при этом еще и прибыль приносить. Но сейчас госорганы и общество ставят вопрос о том, чтобы мы обеспечивали и то, и другое.
Поэтому мы ужесточили требования к финансовой составляющей бизнес-планов, более внимательно смотрим на такие критерии, как возвратность и надежность инвестиций.
- Второе направление вашей деятельности - это создание или участие в венчурных фондах?
-Да. В зарубежных венчурных фондах мы в основном миноритарии - имеем в среднем по 10%.
В этом году заканчиваем работу по двум фондам, мы закончим вкладывать туда деньги. После этого мы 2-3 года начнем ждать отдачи - это общемировая практика. Именно в этот период они будут генерировать прибыль, и НИФ будет получать дивиденды, возвращая таким образом вложенные средства.
С другой стороны, даже в этих условиях несколько фондов, в частности, один немецкий венчурный, уже генерирует прибыль. В целом у меня есть убежденность, что такие фонды, как “Веллингтон”, “Вертекс”, “Флэгшип” - это признанные мировые компании венчурного финансирования, с огромным опытом работы, поэтому возврат на инвестиции с определенной прибылью мы, конечно же, получим.
К сожалению, не сбылись наши надежды, что благодаря участию в зарубежных венчурных фондах мы сможем трансфертировать определенные технологии в Казахстан. Поэтому мы для себя поняли, что инвестиции в зарубежные венчурные фонды - это не наш путь.
Нас критиковали также за казахстанские фонды, из-за того, что из 75 проектов реализовано только 3, и были убытки. По состоянию на 9 месяцев 2009 года так оно и было. Но рынок меняется. И сегодня один фонд мы закрываем с прибылью - небольшой, но в условиях кризиса вполне приличной. Еще от одного фонда мы получили дивиденды - то есть он работает с прибылью. Да, дивиденды небольшие - Т9 млн, но это доход от инвестиций в венчурный фонд! Хотя по итогам аудиторской проверки 2008 года оба эти фонда признавались убыточными.
Надо понимать, что венчурные фонды Казахстана только начинают работать и нарабатывать опыт. Мы помогли им на начальном этапе, двинули рынок в этом направлении - это же тоже результат?!
- Какая ситуация с третьим направлением деятельности НИФ - грантами?
- Мы финансировали опытно-конструкторские разработки на таком принципе: НИФ дает грант на ОКР, по итогам которых 50% мы берем себе на баланс. Профинансировали уже 50 разработок на Т500 млн. К сожалению, пока ни одного “выстрела” не произошло. Есть перспективы по 1-2 направлениям, но в целом эта деятельность идет тяжело.
Мы анализировали и пришли к выводу, что наши ученые не умеют заниматься проектной деятельностью. Они не могут совмещать в себе исследователя, менеджера, финансиста, юриста и т.д. Во всем мире для этого существуют специализированные структуры, т.н. “офисы коммерциализации”. Ученые за рубежом не ходят сами по инвесторам.
У нас же пишут “на коленках” бизнес-план, рассчитывая рентабельность примерно так: “Битое стекло куплю по Т10 за килограмм, произведу на своей установке из него стеклянную вазу и продам ее за Т10 000, рентабельность у меня будет 1000%”. Понятно, что финансисты и банкиры над такими бизнес-планами смеются, потому что надо же считать и затраты в течение времени: налоги, зарплаты, таможня, если оборудование завозится, амортизация и т.д. То есть далеко не 1000%.
Все эти вещи - расчеты, подготовка бизнес-плана, поиск инвестора, убеждение его в экономической привлекательности инновации - должен брать на себя “офис коммерциализации”. Задача которого - склонить ученого к сотрудничеству с собой, осуществить затраты по раскрутке этой научной идеи и превращению ее в бизнес-план, а затем продажи ее корпорациям. А прибыль они потом делят с учеными.
Мы предложили, и наш акционер - МИНТ - поддержал наше решение о том, чтобы с этого года начинать создавать систему “офисов коммерциализации”. Мы не будем открывать сами компании, но будем разрабатывать методику, создавать нормативно-правовую базу и организовывать гранты международных организаций для работы таких офисов.
Кроме того, государство запустило госпрограмму по инновационным грантам, которые предоставляются на безвозмездной основе по четырем направлениям: приобретение технологий, патентование за рубежом, разработка ТЭО инновационного проекта и проведении ОКР. В этом году выделили Т1,7 млрд, средства будут распределяться через инновационных поверенных - это Центр науки при МОН и ЦИТТ. Учитывая, что такая программа по грантам пошла, мы приняли решение приостановить пока нашу деятельность по выдаче грантов на ОКР, чтобы не было конфликтов с госпрограммой.
- Вы упоминали критику Счетного комитета. Есть ли необходимость в принятии какой-то специальной методики оценки эффективности работы институтов, подобных НИФ?
- Критика стала для нас хорошим стимулом еще раз проанализировать принципы нашей работы. Надо понимать, что оценивать нас только по методике МСФО в чистом виде сложно. Да, у нас по итогам 2008 года убытки Т11 млрд. Из них Т9 млрд - это KazSat, причем в этом проекте НИФ выступал просто финансовым оператором. Выбор подрядчика, эксплуатация спутника, его страхование - это были не наши вопросы.
По остальным Т2 млрд ситуация такая. Вот вы купили картину за $1000, а через год решили посмотреть, сколько такие картины стоят? Если $800, то по правилам МСФО вы в убытке, а если $1200 - то в прибыли. Но ведь вы не продаете картину, а просто оцениваете ее стоимость на нынешний момент. В следующем году картина будет стоить $1500, и по МСФО будет считаться, что вы “заработали” еще $300. А если спрос на картину упадет в среднем на 20% - эти $200 и будут “обесценением инвестиций”.
Понятно, что по каким-то инвестициям у нас убытки будут - весь инновационный мир в кризисные 2007-09 годы “рухнул” на 50-60% - но в целом одни инвестиции перекрывают другие. Так, аудиторская проверка показала доход по инвестициям по итогам 2009 года в размере Т800 млн - на столько наш портфель инвестиций восстановил свою стоимость. То есть это рынок, и к его колебаниям надо относиться спокойно.
- Как изменилась работа НИФ в связи с переходом в подчинение МИНТ? Было ли решение о прямом подчинении министерству эффективным? Не было бы более правильным решение передать НИФ в управление Министерству образования?
- В процессе разработки и подготовки к ГПФИИР был проведен анализ, показавший, что те, кто отвечают за инновации, должны быть не в составе корпорации, коей является “Самрук-Казына”, которая отвечает за максимизацию государственных доходов. НИФ - институт, который позволяет решать другие госзадачи. Передача нас в доверительное управление МИНТ - это знак того, что министерство будет одним из основных игроков в реализации инновационной политики государства.
Почему не МОН? Надо четко разделять науку и инновации. Сейчас в сознании отечественной общественности идет смешение этих понятий. Между тем, наука - это когда деньги вкладываются в получение знаний, а инновации - это когда знания вкладываются в процесс получения денег. Нововведения, которые позволяют сгенерировать идею в прибыль - это, конечно, инновации. То, что позволяет расширить горизонт знаний, приблизить казахстанского ученого к Нобелевской премии - это наука.
КПД по инновациям - это коммерческий успех предприятия, внедрившего инновацию. КПД в науке - это прирост качества знаний казахстанского научного сообщества. И так как КПД разные, то и должны быть разные системы администрирования и управления наукой и инновациями.
При этом я не имею в виду, что наука и инновации должны быть разделены друг от друга. Нет! Они не могут друг без друга, но администрирование и принципы финансирования разные.
- Есть ли необходимость в принятии отдельной госпрограммы развития инноваций в Казахстане?
- Общий концептуальный подход к развитию инноваций в стране описан в ГПФИИР. По каждому отдельному направлению будет принята отраслевая программа, в которой будут более подробно расписаны механизмы, инструменты, подходы, приоритеты, целевые показатели.
В рамках ГПФИИР государство предоставляет бизнесу условия и возможности для инновационной деятельности, а предприниматели уже берут на себя ответственность за реализацию конкретных проектов. В рамках своих обязательств государство предоставляет уже упомянутые мной гранты, субсидии, а с этого года мы через нашу “дочку” ЦИТТ начинаем создавать еще и пять конструкторских бюро (КБ), которые будут на начальном этапе содействовать трансферту технологий и освоению новой продукции. Три КБ (нефтегазовое оборудование, горно-металлургическое и машиностроительное) уже создано в этом году, в следующем будут - сельхозмашиностроение и приборостроение.
Задача КБ в том, чтобы определить, какие есть в стране крупные заказчики на инновационную продукцию. Например, есть КТЖ, которое имеет номенклатуру некоторых изделий, которые ежегодно закупаются из-за рубежа, потому что в стране такого производства нет. КБ смотрит, что из этой номенклатуры имеет смысл производить в Казахстане (есть и сырьевая, и производственная базы, а также долгосрочный сбыт), и начинает поиск этих технологий в мире. КБ может частично профинансировать ввоз на отечественное предприятие этой технологии и оборудования для его производства. Именно по такой схеме и был реализован проект “ЗИКСТО” по производству зерновозов для КТЖ. КБ “Трансмаш” профинансировало приобретение, адаптацию документации на создание этих зерновозов, после чего было организовано производство на базе североказахстанского завода. В дальнейшем планируется профинансировать через КБ также и их сертификацию в РФ.
То есть идея в том, что КБ интегрирует заказ и изучает, на каких заводах в Казахстане можно организовать производство новой продукции. В последующем - через 2-3 года - КБ будет заниматься еще и тем, что будет способствовать улучшению привезенных технологий.
Беседовала Ерке ТУЛЕГЕНОВА,
Астана
Айдын КУЛЬСЕИТОВ: “Наука и инновации - это разные вещи с различными КПД”
В рамках прошедшего 1-2 июля третьего Астанинского экономического форума в течение двух дней проводился Инновационный конгресс, собравший не только отечественных, но и мировых инноваторов, которые попытались совместно определить роль и место инноваций в посткризисной экономике. О том, есть ли своя ниша на мировом рынке у казахстанских инноваций, в интервью Панораме рассказал председатель правления АО “Национальный инновационный фонд” Айдын КУЛЬСЕИТОВ.
- Для того чтобы считаться инновационной экономикой, нужно, чтобы инновации были масштабными и качественными. Этого, к сожалению, пока в стране нет по двум причинам. Первая - нет масштабного, постоянного, платежеспособного спроса на инновации. Крупный бизнес не сильно стимулирован к инновациям, потому что для него в отличие от западных корпораций вопрос производительности труда и повышения эффективности за счет внедрения инноваций - не критичен. Поэтому крупным предприятиям нет необходимости разрабатывать и внедрять инновации. В крайнем случае, они могут привлечь иностранные разработки. У отечественного малого бизнеса тоже нет мотивации к работе с инновациями, прежде всего потому, что у него других проблем достаточно. А чтобы вложить в НИОКР, потом апробировать, потом внедрить и только потом получить в 10 раз больше, чем вложил, - об этом, как правило, бизнес не задумывается.
Вот эта ситуация - ответ на вопрос: почему нет спроса на инновации. Из-за того, что нет спроса, соответственно, и качество предложения не очень хорошее.
- Айдын Женисович, но ведь государство и создало такие институты, как НИФ и Центр инжиниринга и трансферта технологий (ЦИТТ), чтобы стимулировать инновационную деятельность через государственный заказ?
- Государство создало эти институты не как заказчиков на инновации, а как элемент инновационной инфраструктуры. А вот как раз мостика между спросом и предложением создать не получается, потому что одному государству это не под силу.
Сейчас в рамках Госпрограммы форсированного индустриально-инновационного развития (ГПФИИР) государство начинает стимулировать спрос, предоставляя налоговые стимулы - 150% вычетов из облагаемого дохода по затратам на НИОКР. Ведется работа в части технической политики.
Но надо четко понимать, что даже если мы спрос простимулируем, наивно полагать, что мы его сможем удовлетворить в течение ближайших 5-7 лет за счет собственных инновационных разработок.
- Есть ли в сфере инноваций какая-то единая информационная база, которая бы показывала, какое количество научных институтов какое количество разработок имеет, внедрили и т.д.?
- Насколько я знаю, такая база есть в Центре научно-технической информации, в составе холдинга “Парасат”, акционером которого является Министерство образования и науки (МОН). Но ее наличие не решает проблемы. Действительно, у нас в стране никто в одном месте не занимается постоянным системным анализом ситуации с инновациями в мире, движения технологий и т.д. Эта проблема в ГПФИИР обозначена. Мы пытаемся решить ее на базе нашего фонда и создаем у себя аналитический центр. Это небольшой коллектив в 5 человек, задача которого - организовать работу отечественных и зарубежных экспертов по отслеживанию ситуации за рубежом, анализу мировых трендов и мониторингу ситуации внутри Казахстана, внесению предложений по улучшению нормативно-правовых актов в области инноваций.
Сейчас мы позиционируем НИФ как основного партнера в Казахстане для аналогичных институтов во всем мире, чтобы иметь доступ к их возможностям, например, заключили договоры с корейскими институтами, турецким агентством Tubitak.
На III Астанинском экономическом форуме мы заключили с рядом зарубежных организаций меморандумы о сотрудничестве, которые предусматривают оказание методологической и консультационной помощи в разработке межотраслевых научно-технических планов, содействие в развитии грантовой системы финансирования научных исследований и инновационных разработок, коммерциализации инновационных проектов, инновационного менеджмента, экспертизы, трансферта технологий. Предполагается также обучение экспертов и специалистов из Казахстана методике коммерциализации технологий и инноваций в образовательном департаменте Fraunhofer MOEZ. Перспективным направлением планирует стать сотрудничество в области виртуальной инженерии (Fraunhofer IFF).
Совместно со Всемирным инновационным фондом предусматривается возможность привлекать ученых, членов WIF для проведения семинаров, тренингов, конференций по различным сферам инновационной деятельности.
- Каков сегодня инвестиционный портфель НИФ?
- Как вы знаете, у нас 3 направления деятельности. Прямое проектное финансирование, когда мы смотрим бизнес-заявки на софинансирование проектов в объеме $3-5 млн. При этом мы можем идти только на 49%, остальные заявитель обеспечивает либо интеллектуальной собственностью (до 20%), либо активами, необходимыми для реализации проекта, в т.ч. земельными участками, либо кэшем. Потом мы выходим из проекта с фиксированной маржей, как любой инвестфонд. Отличие в том, что наша ниша - это высокотехнологичные проекты, где велика доля интеллектуальной собственности. Всего таких проектов с начала деятельности в 2003 году профинансировано 15. Из шести мы вышли, но, к сожалению, только из одного из них - с запланированной прибылью.
Сейчас мы финансируем 9 проектов, один из которых в этом году хотим завершить. Рассчитываем это сделать с прибылью, это проект в сфере металлургии в Карагандинской области.
Несколько проектов находятся на стадии завершения. Мы их реализовали, но пока из-за отсутствия необходимой конъюнктуры на рынке инициаторы не имеют возможности выкупить нашу долю. В то же время это приводит к тому, что мы недополучаем доход - об этом говорил недавно Счетный комитет. То есть получается как: завод построили, он работает, дает работу персоналу, производит продукцию, платит налоги, но пока еще не генерирует прибыль в таком объеме, чтобы начать с нами расплачиваться. Но я для себя понял, что готов к дальнейшей критике за недополученный доход - лишь бы не закрывать эти предприятия.
- Но потенциал у этого завода есть?
- Да, потенциал есть. Но по плану я должен был выйти из проекта в прошлом году. Но инициатор нашу долю выкупить не смог. По идее, чтобы получить свои деньги обратно, я должен был это предприятие обанкротить, снять оборудование и продать его, разогнать коллектив, забрать залоги, все, что можно обратить в кэш обратить и закрыться. И, в принципе, я бы доход получил. НИФ в этом случае остался бы формально в выигрыше, а экономика страны?
Нас многие критикуют, говоря, что фонд должен приносить прибыль. Но, как нам кажется, мы должны не столько деньги зарабатывать (это вторично), сколько помогать проектам жить. Это первично! Поэтому мы говорим, что готовы еще какое-то время терпеть убытки, но вытянуть проекты.
Сейчас к каждому проекту мы разработали антикризисные планы по тому, как вывести предприятие на точку безубыточности, а затем и на прибыль. Критика СК дала нам серьезный импульс в этой работе. Мы более серьезно стали относиться именно к финансовой составляющей проектов.
Да, мы - инновационщики, в то же время мы теперь будем более жестко подходить к отбору проектов с точки зрения финансовой устойчивости.
- А не случится перекосов в обратную сторону: поддержка будет оказана только коммерчески привлекательным, но не слишком инновационным проектам? Инновации - это риск, как можно 100%-но гарантировать прибыль в таких проектах?
- Понимаете, у меня есть заключение Счетного комитета и другие поручения руководства страны, в которых говорится, что я не должен приносить убытки.
Хотя я понимаю, что НИФ все-таки в первую очередь создан для того, чтобы разделять с инноваторами риски. И желательно при этом еще и прибыль приносить. Но сейчас госорганы и общество ставят вопрос о том, чтобы мы обеспечивали и то, и другое.
Поэтому мы ужесточили требования к финансовой составляющей бизнес-планов, более внимательно смотрим на такие критерии, как возвратность и надежность инвестиций.
- Второе направление вашей деятельности - это создание или участие в венчурных фондах?
-Да. В зарубежных венчурных фондах мы в основном миноритарии - имеем в среднем по 10%.
В этом году заканчиваем работу по двум фондам, мы закончим вкладывать туда деньги. После этого мы 2-3 года начнем ждать отдачи - это общемировая практика. Именно в этот период они будут генерировать прибыль, и НИФ будет получать дивиденды, возвращая таким образом вложенные средства.
С другой стороны, даже в этих условиях несколько фондов, в частности, один немецкий венчурный, уже генерирует прибыль. В целом у меня есть убежденность, что такие фонды, как “Веллингтон”, “Вертекс”, “Флэгшип” - это признанные мировые компании венчурного финансирования, с огромным опытом работы, поэтому возврат на инвестиции с определенной прибылью мы, конечно же, получим.
К сожалению, не сбылись наши надежды, что благодаря участию в зарубежных венчурных фондах мы сможем трансфертировать определенные технологии в Казахстан. Поэтому мы для себя поняли, что инвестиции в зарубежные венчурные фонды - это не наш путь.
Нас критиковали также за казахстанские фонды, из-за того, что из 75 проектов реализовано только 3, и были убытки. По состоянию на 9 месяцев 2009 года так оно и было. Но рынок меняется. И сегодня один фонд мы закрываем с прибылью - небольшой, но в условиях кризиса вполне приличной. Еще от одного фонда мы получили дивиденды - то есть он работает с прибылью. Да, дивиденды небольшие - Т9 млн, но это доход от инвестиций в венчурный фонд! Хотя по итогам аудиторской проверки 2008 года оба эти фонда признавались убыточными.
Надо понимать, что венчурные фонды Казахстана только начинают работать и нарабатывать опыт. Мы помогли им на начальном этапе, двинули рынок в этом направлении - это же тоже результат?!
- Какая ситуация с третьим направлением деятельности НИФ - грантами?
- Мы финансировали опытно-конструкторские разработки на таком принципе: НИФ дает грант на ОКР, по итогам которых 50% мы берем себе на баланс. Профинансировали уже 50 разработок на Т500 млн. К сожалению, пока ни одного “выстрела” не произошло. Есть перспективы по 1-2 направлениям, но в целом эта деятельность идет тяжело.
Мы анализировали и пришли к выводу, что наши ученые не умеют заниматься проектной деятельностью. Они не могут совмещать в себе исследователя, менеджера, финансиста, юриста и т.д. Во всем мире для этого существуют специализированные структуры, т.н. “офисы коммерциализации”. Ученые за рубежом не ходят сами по инвесторам.
У нас же пишут “на коленках” бизнес-план, рассчитывая рентабельность примерно так: “Битое стекло куплю по Т10 за килограмм, произведу на своей установке из него стеклянную вазу и продам ее за Т10 000, рентабельность у меня будет 1000%”. Понятно, что финансисты и банкиры над такими бизнес-планами смеются, потому что надо же считать и затраты в течение времени: налоги, зарплаты, таможня, если оборудование завозится, амортизация и т.д. То есть далеко не 1000%.
Все эти вещи - расчеты, подготовка бизнес-плана, поиск инвестора, убеждение его в экономической привлекательности инновации - должен брать на себя “офис коммерциализации”. Задача которого - склонить ученого к сотрудничеству с собой, осуществить затраты по раскрутке этой научной идеи и превращению ее в бизнес-план, а затем продажи ее корпорациям. А прибыль они потом делят с учеными.
Мы предложили, и наш акционер - МИНТ - поддержал наше решение о том, чтобы с этого года начинать создавать систему “офисов коммерциализации”. Мы не будем открывать сами компании, но будем разрабатывать методику, создавать нормативно-правовую базу и организовывать гранты международных организаций для работы таких офисов.
Кроме того, государство запустило госпрограмму по инновационным грантам, которые предоставляются на безвозмездной основе по четырем направлениям: приобретение технологий, патентование за рубежом, разработка ТЭО инновационного проекта и проведении ОКР. В этом году выделили Т1,7 млрд, средства будут распределяться через инновационных поверенных - это Центр науки при МОН и ЦИТТ. Учитывая, что такая программа по грантам пошла, мы приняли решение приостановить пока нашу деятельность по выдаче грантов на ОКР, чтобы не было конфликтов с госпрограммой.
- Вы упоминали критику Счетного комитета. Есть ли необходимость в принятии какой-то специальной методики оценки эффективности работы институтов, подобных НИФ?
- Критика стала для нас хорошим стимулом еще раз проанализировать принципы нашей работы. Надо понимать, что оценивать нас только по методике МСФО в чистом виде сложно. Да, у нас по итогам 2008 года убытки Т11 млрд. Из них Т9 млрд - это KazSat, причем в этом проекте НИФ выступал просто финансовым оператором. Выбор подрядчика, эксплуатация спутника, его страхование - это были не наши вопросы.
По остальным Т2 млрд ситуация такая. Вот вы купили картину за $1000, а через год решили посмотреть, сколько такие картины стоят? Если $800, то по правилам МСФО вы в убытке, а если $1200 - то в прибыли. Но ведь вы не продаете картину, а просто оцениваете ее стоимость на нынешний момент. В следующем году картина будет стоить $1500, и по МСФО будет считаться, что вы “заработали” еще $300. А если спрос на картину упадет в среднем на 20% - эти $200 и будут “обесценением инвестиций”.
Понятно, что по каким-то инвестициям у нас убытки будут - весь инновационный мир в кризисные 2007-09 годы “рухнул” на 50-60% - но в целом одни инвестиции перекрывают другие. Так, аудиторская проверка показала доход по инвестициям по итогам 2009 года в размере Т800 млн - на столько наш портфель инвестиций восстановил свою стоимость. То есть это рынок, и к его колебаниям надо относиться спокойно.
- Как изменилась работа НИФ в связи с переходом в подчинение МИНТ? Было ли решение о прямом подчинении министерству эффективным? Не было бы более правильным решение передать НИФ в управление Министерству образования?
- В процессе разработки и подготовки к ГПФИИР был проведен анализ, показавший, что те, кто отвечают за инновации, должны быть не в составе корпорации, коей является “Самрук-Казына”, которая отвечает за максимизацию государственных доходов. НИФ - институт, который позволяет решать другие госзадачи. Передача нас в доверительное управление МИНТ - это знак того, что министерство будет одним из основных игроков в реализации инновационной политики государства.
Почему не МОН? Надо четко разделять науку и инновации. Сейчас в сознании отечественной общественности идет смешение этих понятий. Между тем, наука - это когда деньги вкладываются в получение знаний, а инновации - это когда знания вкладываются в процесс получения денег. Нововведения, которые позволяют сгенерировать идею в прибыль - это, конечно, инновации. То, что позволяет расширить горизонт знаний, приблизить казахстанского ученого к Нобелевской премии - это наука.
КПД по инновациям - это коммерческий успех предприятия, внедрившего инновацию. КПД в науке - это прирост качества знаний казахстанского научного сообщества. И так как КПД разные, то и должны быть разные системы администрирования и управления наукой и инновациями.
При этом я не имею в виду, что наука и инновации должны быть разделены друг от друга. Нет! Они не могут друг без друга, но администрирование и принципы финансирования разные.
- Есть ли необходимость в принятии отдельной госпрограммы развития инноваций в Казахстане?
- Общий концептуальный подход к развитию инноваций в стране описан в ГПФИИР. По каждому отдельному направлению будет принята отраслевая программа, в которой будут более подробно расписаны механизмы, инструменты, подходы, приоритеты, целевые показатели.
В рамках ГПФИИР государство предоставляет бизнесу условия и возможности для инновационной деятельности, а предприниматели уже берут на себя ответственность за реализацию конкретных проектов. В рамках своих обязательств государство предоставляет уже упомянутые мной гранты, субсидии, а с этого года мы через нашу “дочку” ЦИТТ начинаем создавать еще и пять конструкторских бюро (КБ), которые будут на начальном этапе содействовать трансферту технологий и освоению новой продукции. Три КБ (нефтегазовое оборудование, горно-металлургическое и машиностроительное) уже создано в этом году, в следующем будут - сельхозмашиностроение и приборостроение.
Задача КБ в том, чтобы определить, какие есть в стране крупные заказчики на инновационную продукцию. Например, есть КТЖ, которое имеет номенклатуру некоторых изделий, которые ежегодно закупаются из-за рубежа, потому что в стране такого производства нет. КБ смотрит, что из этой номенклатуры имеет смысл производить в Казахстане (есть и сырьевая, и производственная базы, а также долгосрочный сбыт), и начинает поиск этих технологий в мире. КБ может частично профинансировать ввоз на отечественное предприятие этой технологии и оборудования для его производства. Именно по такой схеме и был реализован проект “ЗИКСТО” по производству зерновозов для КТЖ. КБ “Трансмаш” профинансировало приобретение, адаптацию документации на создание этих зерновозов, после чего было организовано производство на базе североказахстанского завода. В дальнейшем планируется профинансировать через КБ также и их сертификацию в РФ.
То есть идея в том, что КБ интегрирует заказ и изучает, на каких заводах в Казахстане можно организовать производство новой продукции. В последующем - через 2-3 года - КБ будет заниматься еще и тем, что будет способствовать улучшению привезенных технологий.
Беседовала Ерке ТУЛЕГЕНОВА,
Астана
