По словам проектного менеджера ПРООН по сохранению биоразнообразия Талгата КЕРТЕШЕВА, одним из главных вопросов является борьба с деградацией земель. Впервые специалистами было проведено на проектных территориях зонирование земель, определено целевое назначение и их оценка. В зависимости от этого в каждой зоне были внедрены пилотные проекты по улучшению пастбищных угодий. Он также добавил, что сегодня поглощающая способность лесов относится к регулирующим экосистемным услугам, где до 2020 года в рамках проектов ПРООН планируется определить поглощающую способность лесов и пастбищных экосистем.

“Такая работа уже начата, но нужна методика, которую мы могли бы адаптировать к условиям Казахстана. Не все методики подходят для нас. Есть европейские леса, которые в корне отличаются от наших. Поэтому в рамках нашего проекта международный консультант работает над методикой. В течение первого полугодия мы уже будем примерно знать, в каком объеме леса Казахстана и пастбищные экосистемы будут иметь способность к поглощению углекислого газа”, - сказал г-н Кертешев на республиканском семинаре.

В свою очередь исполняющий обязанности председателя лесного хозяйства и животного мира МСХ РК Кайрат УСТЕМИРОВ проинформировал, что есть планы по развитию платы экосистемных услуг. Это, по его словам, мировая практика, которая позволит вырученные средства направлять на сохранение биоразнообразия и его развития в том или ином регионе. “Никто никогда не считал, сколько стоит то, что мы охраняем. Сколько стоит богатство национального парка, например. Выделяют зарплату в отрасли рыбного и охотничьего хозяйства сами знаете как, но при низкой зарплате стоимость биологических ресурсов никто не считает. Как раз в рамках программы ПРООН нужно будет посчитать, сколько все это стоит”, - добавил представитель МСХ.

Как пояснил Талгат Кертешев, экосистемные услуги имеют стоимость и экономическую ценность, и на мировом уровне есть три категории: снабжающие (например, снабжение древесиной), регулирующие функции (водосберегающие или водонакопительные функции), а также культурные функции (отдых и рекреация). В Казахстане сегодня сохранение экосистем, по его словам, финансируется по остаточному принципу.

Спикер напомнил, что в рамках конвенции биологического разнообразия до 2020 года все страны, и Казахстан в том числе, приняли обязательства, чтобы оценить до этого периода и определить экономическую ценность. В ПРООН, в свою очередь, преследуют 4 цели для поднятия доли экосистемных услуг в состав ВВП страны: поднять престиж и приоритетность отрасли, пополнение кадастровых данных, возмещение ущерба, адекватное финансирование.

“К примеру, случаются пожары, но в счет по ущербу идут только расчеты по древесине, хотя на самом деле стоимость штрафа должна быть намного больше. Когда мы считали экосистемные услуги Каркаралинского парка по всем видам, то определили порядка Т13 млрд, а сегодня им дают лишь Т150 млн. Есть 12 финансовых инструментов, где один из них - платежи за экосистемные услуги. Речь не о том, что нужно будет платить за вход - есть поставщики услуг, а есть пользователи. К примеру, землепользователи сегодня, получая в аренду лесные ресурсы, не проводят природоохранные мероприятия, а все остается “на шее” у государства. Так не должно быть. Многие вопросы можно решить именно через систему платежей. Это может быть натуральный или денежный вклад”, - пояснил эксперт.

Кайрат Устемиров напомнил, что, к сожалению, Казахстан недавно столкнулся с проблемой падежа сайгаков. В этой связи планируется подать заявку в глобальный экологический фонд на реализацию нового проекта, где один из компонентов касается как раз изучения вопроса падежа сайги. Он также добавил, что проект в целом большой и насчитывает порядка $9 млн, однако его должны рассмотреть и одобрить.

“Проект устойчивого управления лесами и лесной экосистемой состоит из трех компонентов. Один из основных предусматривает сохранение экосистем как места обитания снежного барса и сайгака. В рамках этого проекта будет разрабатываться проектный документ. Первый этап - проектное предложение. Для первого этапа предусмотрено где-то $4 млн”, - сообщил в свою очередь г-н Талгат Кертешев.

В то же время он добавил, что на стадии принятия документа с участием специалистов сумма может измениться. Исходя из проблем и угроз для животных, будут составлены проектные мероприятия, которые будут направлены на решение существующих вопросов. Сегодня, по его словам, в Казахстане нет отдельных целевых программ по управлению определенными видами животных, поэтому нужны целевые программы по управлению сайгаками, джейранами, снежными барсами, осетровыми.

Программа по популяции сайгаков, как считает эксперт, должна предусматривать не только учетные работы, которыми сегодня занимаются структуры комитета лесного хозяйства. Она должна предусматривать оценку мест обитания: мониторинг местности, почвы, растительности, болезней, мест очага клопов, клещей и так далее. Ученые должны знать те условия, в которых обитают сайгаки, и те угрозы, которые исходят от них. Также они должны знать пути миграции.

Следующая проблема, по его словам, обеспечение сохранности животных на путях миграции. “Есть такой термин - экологические коридоры, которые создаются для охраны сайгаков во время миграции. Экологические коридоры охватывают земли сельхозназначения, земли транспорта, земли лесного фонда и так далее. Там должен быть регулируемый режим, во время весенней или осенней миграции запрещается охота, сельхозработы”, - добавил он.

“Большая проблема сегодня - мы построили хорошую дорогу, допустим Астана - Щучинск или Западная Европа - Западный Китай. Но ни в одном месте нет путей для перехода крупных млекопитающих. Это большая проблема, потому что таким образом мы создаем искусственные преграды. В республиканскую схему развития территорий мы внесли предложения о том, чтобы во время планирования транспортной сети надо обеспечивать пути миграции, пути перехода животных в виде туннелей, например”, - сказал спикер.

“По барсам. Были закуплены фотоловушки и камеры для установки в горах. Но это не программа, а внедрение новых технологий без системного подхода. Мы же хотим систематизировать все, “привязать” снежного барса к среде обитания, разработать систему мониторинга по определению численности, состояния популяции, ареалам обитания. Необходимо также узнать, какие угрозы для них существуют, а далее уже работать, чтобы минимизировать их. На сегодня же никаких данных у нас нет. В каждом парке говорят, что видели 3-4 особи, но это вся информация, а должна быть целая программа”, - заключил Талгат Кертешев.