Одна из наиболее популярных точек зрения состоит в том, что, возможно, ускорение политического цикла связано с желанием иметь свободу рук для осуществления затем каких-то непопулярных реформ в экономике, шансы на осуществление которых в иной ситуации были бы не велики. Пока, однако, не прозвучало обоснованных предположений относительно того, в чем могли бы состоять подобные неожиданные изменения. Предложения по секвестру бюджета уже вносятся в парламент и определенное урезание ожиданий, связанное с контрциклическими вливаниями, состоялось уже на совещании 11 февраля, причем это было решением лично Президента. Наверное, существовала техническая возможность осуществить эти бюджетные корректировки уже после досрочных выборов. Несмотря на то, что социальные обязательства государства не будут затрагиваться напрямую, очевидно, что секвестр на Т700 миллиардов - это значительное сокращение спроса со стороны государства в экономике, задевающее интересы многих экономических агентов. Таким образом, принятие наиболее непопулярного решения предшествует выборам. На электоральные перспективы все это влияет, очевидно, слабо, как и, например, сокращение закупок национальных компаний, которые использовались в качестве стимулирующего фактора для МСБ в ходе кризиса, начавшегося в 2007 году.
Сокращение роли государства в экономике, возвращение к приватизации непрофильных активов, проведение народного IPO выдвигались в качестве целей и при высоких ценах на нефть, когда такая политика не носила вынужденного характера. Проблема была скорее не в сформулированных целях, а в том, насколько они соответствовали реальности. Поскольку одновременно с уменьшением роли государства в одних секторах ему приходилось повышать эффективность “ручного управления” в других. Рыночные механизмы не срабатывали и правительству приходилось, например, вручную решать что-то на рынке нефтепродуктов, где достижение решающего прогресса в ближайшем будущем, связанного с реконструкцией НПЗ, обещается и сейчас. В банковском секторе, очевидно, снижение уровня плохих кредитов также не могло бы состояться без активной роли государства, либо должно было быть отложено до улучшения ситуации на глобальных рынках. Высказываются опасения, что процесс снижения уровня плохих активов может быть менее быстрым, чем это прогнозировалось в 2014 году. Отчасти потому, что государство сможет тратить меньше необходимого на вложения в Фонд проблемных кредитов. Отчасти потому, что могут появляться объективные предпосылки для ухудшения качества портфеля кредитов, выданных уже после острой фазы кризиса в 2007-2009 годах. Наиболее тяжелые последствия могло бы иметь, конечно, закрытие каких-то производств в добывающих секторах, в регионах с монозанятостью, но, судя по заявлениям правительства, ситуация контролируется. Нефтяникам и металлургам может быть предложена помощь в плане снижения издержек, но не массового сокращения рабочих мест в кризис.
Что касается валютного рынка, то представление о том, что стабильность поддерживается только до момента выборов, а затем через несколько месяцев появляется высокая вероятность разовой девальвации, при всей своей популярности и живых ассоциациях с 1999 годом, на самом деле, может оказаться не совсем верным. Очевидно, развитие событий в большей степени будет зависеть от внешних факторов, связанных с ценами на нефть, мировой геополитикой и курсом рубля. При этом существенными факторами являются и уровень доверия к заявлениям о том, что резких движений курса не будет, и преобладающая поведенческая модель, например, физических лиц - депозиторов. Правительство и Нацбанк не могут кардинально изменить глобальные тренды. Но они способны смягчать слишком резкие колебания, возможности и инструменты для этого есть, как и говорилось 11 февраля.
В то, что все дальнейшие решения на валютном рынке детерминированы политикой и тем более электоральным процессом с заранее предсказуемым результатом, верится с трудом. Вероятно, сохранение стабильности, стремление учесть разные интересы, поддержание конкурентоспособности экономики и, с другой стороны, увеличение долговой нагрузки и не ухудшение социальной ситуации могут быть более сильными мотивами. В общем, нет оснований не доверять словам о стремлении избежать слишком резких движений курса и намерении задействовать для этого весь имеющийся инструментарий, включая контроль над покупками валюты госсектором и введение других ограничений. Принципиально экономическая политика, заключающаяся в высоком уровне сбережений в Нацфонде, меньшем бюджетном экспансионизме, чем у соседей и, по крайней мере, декларируемой ставке на частный бизнес в конкурентных секторах, вряд ли изменится. Может, ключ к необходимости проведения досрочных выборов - это не желание “освободить руки” для принятия каких-то непопулярных экономических решений, а опасение роста геополитических рисков, которые в большей степени могли бы проявиться в 2016 году, чем сейчас.
