Определенной частью внимания план обязан бэкграунду г-на Худайбергенова, который до конца прошлого года был советником председателя Нацбанка, и, вероятно, похожие предложения рассматривались в качестве одного из возможных сценариев действий регулятора для повышения доверия к национальной валюте. Спикеры не комментировали то, какой является вероятность принятия их предложений, ограничившись упоминанием о том, что они обсуждались с различными госструктурами, и им не хотелось бы говорить о том, как план оценивается и что предлагается каждой из инстанций. Г-н Худайбергенов считает при этом, что принимать решения необходимо в ближайшее время, поскольку “февраль приближается”. На валютном рынке высока неопределенность, а единственным фактором влияния остаются обещания, что резких колебаний курса не будет, и они остаются не подкрепленными какими-либо фундаментальными обстоятельствами. Спикеры убеждены, что все принципиальные альтернативы существенно проигрывают их плану. В сохранение курса на фиксированном уровне уже никто не верит, собственно, Нацбанк вынужден постепенно ослаблять тенге в последние недели. Ослабление тенге в масштабах, сопоставимых с российским рублем, невозможно из-за существенно более высокой доли валютных кредитов в казахстанской экономике (г-н Худайбергенов оценивает ее в 30-35% с учетом кредитов в тенге, привязанных к курсу доллара) и значительно более высокой доли потребительского импорта. Разовая менее глубокая девальвация, например, на 20%, не снимет давления на платежный баланс страны, и с учетом уровня доверия к валютной политике и дальнейшего роста долларизации необходимость новой глубокой девальвации может возникнуть максимум через год. Восстановление доверия в таких условиях невозможно, а население и бизнес могут переносить масштабные разовые изменения курса тенге максимум раз в 5 лет. (Переход к полностью свободному курсообразованию, видимо, рассматривается как ведущий в нынешних условиях к ослаблению, сопоставимому с рублевым.) По словам г-на УШБАЕВА, предлагаемые в плане меры, связанные с дедолларизацией, основаны на имеющемся успешном международном опыте, во многих экономиках достаточно оказалось 3-4 таких опций из 19 содержащихся в их предложениях. Спикер также отметил наличие уже довольно давних теоретических подтверждающих, что гарантирование депозитов в национальной валюте от девальвации, если она окажется выше обоснованных представлений по этому поводу, со стороны центральных банков не несет никаких особых рисков. По мнению г-на ХУДАЙБЕРГЕНОВА, эти деньги были бы просто напечатаны Нацбанком, как и в случае массового вхождения депозиторов в доллар и выхода из него уже на других ценовых уровнях. Авторы плана предлагают гарантировать все тенговые депозиты сроком на год от девальвации более чем в 6% в год. При обесценении тенге в меньших масштабах вкладчики получат компенсацию за счет более привлекательных ставок в тенге. Под предложением гарантировать девальвацию именно в размере 6% нет каких-то очень глубоких оснований (примерно до Т195 до конца 2015 года), и выбор может быть сделан и в пользу других цифр. Предлагая этот уровень, авторы плана считали, что экономике необходима примерно 20%-ная девальвация в течение 3 лет. Что касается валютных депозитов для населения, то максимальная ставка по ним снижена с начала года с 4% до 3%, причем г-н Худайбергенов выступал за то, чтобы это снижение было более существенным, примерно до уровня 1%, ставки по корпоративным валютным депозитам уже находятся примерно на этом уровне. Но и снижение до 3% не вызывает какой-либо слишком критической реакции, поскольку необходимо двигаться в правильном направлении плавно. Стимулирование в виде более высоких ставок по тенге уже осуществлено. Спикеры, отвечая на вопросы, признают, что кредитование сталкивается с определенными сложностями в условиях увеличения доли долларового фондирования и спроса на кредиты в тенге. Г-н Ушбаев подчеркнул необходимость развития линейки по предоставлению тенговой ликвидности банкам в условиях, когда казахстанский рынок прямого репо функционирует скорей эпизодически. В пресс-центре не комментировались предлагаемые ограничения, которые могут быть наложены на банки, например, в связи с размером открытой валютной позиции. Что касается обменных пунктов, то их предлагается лишить права самостоятельно устанавливать котировки валют, торгующихся на KASE, продажи должны производиться по уровню, складывающемуся на бирже с минимальными отклонениями, обеспечивающими рентабельность.

Еще один блок предложений экономистов, понятный широкой публике, связан с предложением ограничить покупку валюты национальными компаниями. Их роль на казахстанском рынке очень велика, и г-н Худайбергенов даже оценил ее в цифру от 50% до 70% не имеющего объективных оснований спроса на валюту в последние месяцы. Нацкомпании, по его мнению, следует директивно обязать иметь валютные резервы на уровне, не превышающем трехмесячные обязательства. (Это выглядит очень похожим на одно из решений, применяемых на российском валютном рынке, когда для стабилизации государственным компаниям предложили снизить уровень валютных резервов до того, который существовал на момент начала резкого ослабления рубля.) Отвечая на вопрос Панорамы о том, предлагается ли введение обязательной продажи валютной выручки экспортерами, г-н Худайбергенов назвал это мерой, которая может быть применена, а может и нет. Она существовала на казахстанском рынке в течение нескольких лет. По мнению его коллеги г-на Ушбаева, возможно, имело бы смысл привязать обязательность продажи выручки к уровню цен на нефть, и она могла бы действовать до тех пор, пока нефть находится на уровне ниже $60 за баррель. Обязательная продажа части выручки существовала в Казахстане в течение нескольких лет, и спикеры, похоже, не считают это ограничение слишком суровым.

Одним из важнейших факторов является также ослабление российского рубля до его нынешних уровней, и очевидно, его невозможно проигнорировать, предлагая меры, направленные на сдерживание ослабления тенге. Предложения состоят в квотировании российского импорта там, где он напрямую конкурирует с продукцией казахстанских производителей. Спикеры старались быть максимально деликатны в комментариях на эту тему. По мнению г-на Худайбергенова, восстанавливаемые таможенные посты должны квотировать те отрасли, поставки из которых на казахстанский рынок составляют примерно $4 млрд из общего объема российского импорта в $14 млрд или $15 млрд. Причем квоты должны быть на уровнях продаж в Казахстан до ослабления рубля прошлой осенью. В отношении не конкурирующих с казахстанским производством остальных $10 млрд или $11 млрд российского импорта должен сохраняться режим Таможенного союза. По мнению директора Центра макроэкономических исследований, это будет даже выгодно для России, поскольку в этих сегментах будет сохраняться большая конкурентоспособность российских товаров по отношению к товарам из третьих стран. (Возможно, и квотирование, например, поставок подешевевшего продовольствия также могло иметь определенную выгоду и для российского рынка в условиях высокой инфляции и проблем на внутреннем рынке в связи с введением ответных санкций.) Комментируя по просьбе Панорамы то, имеет ли какой-либо смысл план дедолларизации без введения ограничений на торговлю с Россией, г-н Худайбергенов вновь повторил свой тезис, который звучал несколько раз в ходе пресс-конференции. По его мнению, политически правильным было бы, если бы с предложением применить ограничения выступила бы сама Россия. Уже понятно, что иначе к концу года в Казахстане “все возненавидели бы Евразийский экономический союз”. Соглашения о создании союза к тому же дают возможность ввода таких ограничений самостоятельно в случае, если речь идет об обеспечении экономической безопасности. Возможность скоординированной денежно-кредитной политики в рамках ЕАЭС остается пока лишь благим пожеланием. (За введение ограничений выступают также многие руководители казахстанских компаний, конкурирующих с российским импортом, которые публично не позиционируют себя сторонниками девальвации тенге в этой ситуации, исключением выглядит заместитель председателя НПП Рахим Ошакбаев, который на прошлой неделе высказал личную точку зрения в пользу разовой девальвации, после которой могли бы осуществляться меры по дедолларизации.) Г-н Ушбаев отметил, что на самом деле ограничение на торговлю с Россией может носить достаточно краткосрочный характер, поскольку при том уровне инфляции, который последовал за ослаблением рубля, эффект на повышение конкурентоспособности может быть исчерпан очень быстро.

По оценкам г-на Худайбергенова, в случае принятия плана переворачивание депозитов в пользу тенге могло бы начать происходить очень быстро, в течение буквально пары месяцев, и начаться с крупных депозиторов, которые повлияли бы на рынок в целом. Ситуация, когда Нацбанк покупал бы доллары, а продавал тенге, имела бы позитивное влияние не только на рост ЗВР, но и предоставление дополнительной ликвидности экономике. (Одно из главных сомнений в реалистичности плана Худайбергенова-Ушбаева состоит как раз в том, что уровень доверия к государству в экономике достаточен для того, чтобы после получения гарантий по депозитам в течение считанных месяцев началась бы дедолларизация. Возможно, для того чтобы механизм был воспринят как надежный, по крайней мере розничными депозиторами, гарантия должна была бы без каких-либо сбоев сработать однажды.) Другие сомнения могут быть связаны, например, с тем, как отнесутся к принятию на себя почти всего валютного риска рейтинговые агентства и инвесторы и каким будет влияние на ценообразование по казахстанскому долгу. Вопросом остается также то, насколько в реальности возможно остановить российский импорт, тем более осуществляя достаточно громоздкую схему с квотированием в отдельных сегментах.

В целом же презентация плана произвела очень приятное впечатление, поскольку от представителей экспертного сообщества, пожалуй, очень давно не исходило столь масштабных предложений и столь цельного взгляда на одну из наиболее острых для экономики проблем.