С момента введения национальной валюты 15 ноября 1993 года тенге начал свой долгий нисходящий путь вниз. Причем в первые годы падение было не на проценты, а в разы. Так, с 4,7 за $1 (здесь и далее приводится курс «тенге за $1», если не указано иное) в 1993 году он дошел до 75 (почти в 16 раз) в 1997 году, после чего наметилась некоторая стабилизация. Однако, в конце 1998 года тенге снова начал слабеть, а в марте 1999 года одномоментно скатился с 84 до 138 (на 64,2%). Тенге продолжил слабеть следующие четыре года, достигнув локального дна в 155,75 в январе 2003 года, после чего начался пятилетний период укрепления до 120 в конце 2007 года. Продержавшись на этом уровне года чуть более года, в феврале 2009-го за один день пришлось вернуться к показателям 6-летней давности (на 20%). Резкая девальвация после периода длительного укрепления спровоцировала недоверие, которая стала причиной регулярных слухов о ее повторении – ежегодно 3-4 раза проходила волна слухов, которую Нацбанк каждый раз был вынужден опровергать. В феврале 2014 года происходит еще одна девальвация, в результате которой курс падает со 156 до 185 (на 19%). Но это событие пришлось на начало периода нестабильности: к концу 2014 года резко усилились два процесса – это падение рубля и снижение цен на нефть, что сформировало устойчивые ожидания, что девальвации неизбежна. Теперь ее ждут на февраль 2015 года. В противовес этому выступает мнение главы Нацбанка, что «…проведенная корректировка курса тенге в феврале этого года предусматривала в среднесрочной перспективе, - от 3 до 5 лет, все возможные риски. В том числе, предусматривались и риски дальнейшего обесценивания российского рубля в тех пределах и далее, который мы сегодня наблюдаем, и в то же время предусматривался сценарий снижения цен на нефть». В этой статье мы попытаемся понять, кто прав, и более детально просчитать вероятность девальвации и, главное, проанализировать, есть ли вообще у Нацбанка возможность ее не допустить.
Синдром недоверия
После «турбулентных» 1990-х годов, курс тенге более-менее стабилизировался и уже не падал так быстро, но вместо постоянного падения он перешел к практике резких девальваций, причем периоды между ними начали сокращаться – вторая резкая девальвация случилась через 10 лет после первой, третья – через 5 лет после второй. Иначе говоря, теперь девальвации стали меньше по масштабу, но чаще.
Интересно то, что такая временная тенденция создала ожидания, что четвертая девальвация случится не позже чем через 2,5-3 года (автоматически определяя дату на конец 2016 года – начало 2017-го года). Если данное обстоятельство подмечается как интересное совпадение, то это нормально, но если оно рассматривается как самостоятельная закономерность без учета реальных факторов, в том числе внешних, то это неправильно. Даже если действительно власти вдруг будут вынуждены делать девальвацию в конце 2016 года – начале 2017-го года, это будет совпадением, но никак подтверждением закономерности, которая, по сути, больше похожа на астрологию. Абсурдность такой закономерности очевидна, если продлить ее дальше – через какой-то промежуток времени она велит делать девальвации каждый год/квартал/месяц/неделю/день…
В целом такие оценки соответствуют культуре недоверия в обществе, что даже аналитические структуры под давлением локальных эмоциональных ощущений вкупе с недоверием вынуждены совершенно противоположно ощущать реальные данные. Так, стабильная курсовая динамика тенге воспринимается как «кризис», а стремительное падение рубля видится как «гибкость», в результате чего крайностные прогнозы выдаются как базовый сценарий.
Синдром недоверия имеет и иные проявления. К сожалению, появилось огромное количество «аналитиков» по курсу тенге, которые вместо качественной аналитики просто «играют» на страхах людей. Есть те, кто имея слабые познания в макроэкономике, уверенно раздают прогнозы, например, что до конца августа 2014 года курс упадет до 206 тенге за $1, а после наступления означенного срока они как ни в чем ни бывало продолжают выдавать новые прогнозы. Естественно, без какого-либо обоснования, главное, соответствовать общим паническим настроениям. Есть также те, кто критикует февральскую девальвацию за то, что в ней не было необходимости, но теперь ратуют за повторную девальвацию уже до конца года. Понятно, что все они говорят, что слова и действия объясняются исключительно заботой о простом народе. К сожалению, этот аргумент действует безотказно (а потому слишком популярный), ибо мнение ставится в противовес властям, к которым у простого народа доверия практически нет. Возможно, они исходят из лучших мотивов, но по факту это приводит лишь к потерям простого населения – так, на каждой волне слухов люди теряют от 3 до 5 млрд. тенге, сперва купив валюту подороже, а потому вынуждены продать подешевле. Более того, такие флуктуации приводят к косвенным издержкам, которые рано или поздно все равно лягут на плечи рядовых граждан.
С другой стороны, власти сами виноваты, что не смогли взрастить широкий спектр аналитиков-экспертов, вовлечь их в работу госорганов, отчего «на безрыбье и рак рыба». Если власти и дальше будут звать подряженных экспертов (для встречи «ради галочки»), чтобы получить «общественное» одобрение очередного документа, то это спровоцирует более разнообразные формы псевдоаналитической мысли. А пока же можно констатировать, что, за исключением некоторых экспертов (которым можно сказать искреннее спасибо), никто не анализирует весь спектр аргументов «за» и «против», и тем более не дают комплексного решения, как снять бремя девальвации.
Рубль
Первым фактором являются курсы валют стран торговых партнеров. Китайский юань, медленно укреплявшийся весь 2013 год, весной текущего года ослаб, потеряв весь темп укрепления, но на текущий момент опять начал расти вследствие процессов интернационализации. В целом, последние два года курс варьирует в пределах 6,05-6,20 юаня за $1. Индийская рупия, которая на пике падения в 2013 году обесценилась на 24% и после чего начала укрепляться,сейчас стоит на тех же уровнях, что и в феврале текущего года. Аналогичная динамика и у турецкой лиры. Белорусский рубль упал на 11% по сравнению с февралем текущего года, сохранив прошлогодний темп ослабления. Евро ослаб на 9% за тот же период, но его динамика находится в пределах колебаний за последние 10 лет. Более того, судя по графику, очень вероятно его укрепление в следующем году. Из перечисленных валют проблему создает только белорусский рубль, однако, удельный вес Беларуси во внешней торговле Казахстана составляет 0,5%, сократившись по сравнению с 2013 годом, когда этот показатель достигал 0,6%.
Что касается рубля, то после спада в февраля-марте текущего года случилась коррекция, которая продлилась до середины июля. Затем началось стремительное падение с 34 до 48 рублей за $1 (или на 40% за 4 месяца). Сейчас курс стабилизировался на уровне в 45-46 рублей за $1, и если считать от уровня февраля-марта, то ослабление составило около 25%. Рынок настроен на дальнейшее укрепление до 40-43 рублей за 1$, но на самом деле сейчас прогнозировать трудно, ибо политические факторы довлеют над экономическими, из-за чего рубль торгуется с большой геополитической премией, размер которой будет определяться остротой ситуации в украинском направлении.
Политический характер ослабления рубля приводит к тому, что данный процесс сопровождается сильной инфляцией внутри страны. Если по отдельным группам товаров цены и демонстрируют меньшую степень удорожания, то только из-за постепенной распродажи старых запасов - естественно, по мере поступления новых партий цены растут. Наибольший рост цен наблюдается по продовольственным товарам. Так, за октябрь текущего года цены, по официальным данным, выросли на 1,2%, или около 15% в годовом исчислении (по неофициальным - в 1,5-2,5 раза выше), и, судя по динамике первой декады ноября, темп сохраняется. И даже если укрепления рубля состоится, то вопрос снижения цен остается спорным.
Неудивительно, что в таких условиях импорт из России падает. Так, за январь-август текущего года импорт упал на 22,3% (вдвое быстрее, чем из других стран). При сохранении тренда отрицательное сальдо Казахстана в торговле с Россией в 2014 году упадет до -$9,7 млрд. по сравнению с -$12,7 млрд. за 2013 год. Есть и другой момент. Импорт из России можно условно разделить на потребительские товары, которые дорожают, а также промышленные товары, которые относительно стали дешевле. Давление может создать как раз рост поставок потребительских товаров, что пока маловероятно, а что касается промышленных товаров, то здесь вряд ли есть выбор – объем импорта фактически предопределен, и его долларовая цена может снижаться. И пока эта тенденция продолжается, Нацбанк может исключить рубль как фактор – собственно, рынок принял этот аргумент и сейчас исторически сложившийся диапазон в 4,5-5,5 тенге сместился в 3,5-4,5 тенге за рубль. Иначе говоря, следующий критический уровень – это 52 рубля за $1. Если же рубль все-таки достигнет уровня в 52 рубля за $1, перейдя психологический порог, то это может стать началом масштабного кризиса российской экономики, особенно на фоне сжатия денежной массы и удорожания кредитов. Фактически сложилась уникальная ситуация, в рамках которой падение рубля и экономики России, с одной стороны, могут и навредить нам, но, с другой стороны, ведут к снижению отрицательного сальдо и тем самым увеличивает ВВП уменьшает отток, снижая давление на валютные резервы.
Фактически есть три обстоятельства, которые позволяют игнорировать рубль как фактор в ближайшее время. Во-первых, это ожидаемая в 2015 году рецессия российской экономики с переходом в стагнацию. Скорее всего, это вызовет дальнейшее сокращение импорта из России в Казахстана. Во-вторых, это доля рублевых операций в общем объеме обменных операций на уровне около 2%. Это означает, что большая часть контрактов, по которым импортируются российские товары, номинированы в долларах, а не в рублях, что фактически обнуляет возможности удешевления. В-третьих, валюты соседних стран стабильны, и пока беспокоит только рубль.
Нефть
Цена черного «золота» упала очень быстро, практически повторив сценарий 2012 года, и при продолжении спада, тренд может выйти за пределы коридора (см.График 1) последних 4 лет.
Среднегодовая цена нефти в 2013 году составила $108,5 за баррель, а экспорт нефти принес около $55,2 млрд. Если все параметры сохранятся и цена на нефть в следующем году составит около $80 за баррель, то выручка упадет до $40,7 млрд. Падение существенное – около $14,5 млрд. Но здесь проявляется казахстанская специфика – в страну заходит не вся выручка (так как государство контролирует лишь 28% добычи нефти), а только себестоимость, налоги и немного поверх этого. И если цена на нефть падает, то сокращается в основном та часть, которая остается зарубежом. Фактически из $14,5 млрд. спада лишь около $3-4 млрд. придется на поток, который заходит в страну.
Если же цена упадет ниже $60 за баррель и сохранится на этом уровне как минимум в течение 2-3 месяцев, то экономика перестанет расти, а платежный баланс станет отрицательным, демонстрируя нехватку притока валюты. При условии, что иные параметры не изменятся – государство не реализует антикризисные меры, импорт не сократится и т.д. Однако государство уже объявило антикризисные меры (+$3 млрд.), а импорт снизился за январь-август текущего года на 17,2% с 31,1 млрд. до 26,5 млрд.
Теперь посмотрим, какова вероятность, что в 2015 году цена на нефть упадет ниже $60. Во-первых, согласно оценкам DeutscheBank, в следующем году самая низкая «цена бездефицитного бюджета» будет у Катара и составит она $76,8 за баррель, у Кувейта – $78,4, у ОАЭ – $80,8. У остальных она намного выше (см.Таблицу 1), а потому эти страны уже испытывают проблемы. Это заставило ОРЕС договориться снизить квоты, если цена упадет ниже $70 за баррель (но не раньше, из-за чего цена тяготеет к снижению с текущих уровней).
Во-вторых, это себестоимость добычи нефти в сланцевых месторождениях США (что и стало одной из причин снижения цен), которая составляет в среднем $80 за баррель, согласно данным GoldmanSachs. Конечно, есть месторождения с себестоимостью намного меньше, чем $80 и даже $60 за баррель, но это не спасает месторождения с более высокой стоимостью от приостановки добычи. Так, снижение количества буровых установок в США наблюдается уже 4 недели подряд, причем процесс только ускоряется.
В-третьих, вышедший на днях отчет Internatonal EnergyAgency за ноябрь говорит, что, несмотря на спад темпов роста мировой экономики, потребление нефти в 2015 году вырастет на 1,3 млн.баррелей в сутки по сравнению с текущим годом. Интересно и поведение Китая, который за последние три месяца резко увеличил закуп нефти, пополнив стратегические запасы на 35 млн. баррелей – это говорит о его внутренней оценке, что ценовое «дно» где-то рядом от текущих уровней.
В-четвертых, вышли прогнозы цен на нефть на следующий год. Если крупнейшие банки мира осторожно прогнозируют $85 за баррель только на первый квартал следующего года, то Управление энергетической информации США видит картину на весь год и ожидает, что среднегодовая цена в 2015 году составит $83 за баррель. Иначе говоря, уточненные оценки на следующий год пока предполагают, что дальнейшего снижения экспортных доходов у Казахстана не будет.
Другие факторы
Среди прочих показателей можно выделить индекс реального обменного курса тенге к доллару США. В декабре 2013 года (190,1% к декабрю 2000 года) он практически достиг уровня октября 2008 года (190,7%), что и создавало серьезное давление в сторону девальвации. Сейчас же индекс равен около 166,9%, не сигнализируя о необходимости девальвации (см. График 2).
Взглянем также на показатели внешней торговли. За январь-сентябрь текущего года экспорт сократился на $1,8 млрд. (-2,8%), до $61 млрд. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Однако за тот же период импорт снизился более чем на $5 млрд. (-14,3%). Как результат положительное сальдо выросло на $3,3 млрд.(+12%). Стоит отметить, что если сравнить 2013 год с 2012-м, то там можно увидеть ровно противоположную картину – там сальдо вместо роста показало падение на 13,6%.
Другим фактором можно назвать бюджет, который на 2015 год рассчитан на основе $80 за баррель, а пессимистический предполагает $70 за баррель. Естественно, более низкая цена подразумевает снижение доходов бюджета, что будет компенсировано объявленными вливаниями из Нацфонда в размере $3 млрд.ежегодно в 2015-2017 года помимо обычного трансферта. Отметим, что выделение денег из Нацфонда обладает своей спецификой – бюджету нужны тенге и, естественно, выделяемые доллары будут проданы Нацбанку (фактически валюта перекладывается из одного кармана государства в другой карман), приводя лишь к росту тенговой денежной массы.
Взглянем и на валютные резервы.Несмотря на серьезное давление, которое было в октябре, резервы выросли с $27,96 до $28,27 млрд., равно как и активы Нацфонда, которые увеличились с $76,2 до $76,8 млрд. Здесь объяснение простое: в октябре сошлись два потока – спрос на доллары, вызванный волной слухов, и предложение долларов, которые были получены Минфином в рамках размещения евробондов в объеме $2,5 млрд. Правда, не вся сумма ушла на интервенции (около двух третей) – остаток ушел плюсом в резервы Нацбанка и активы Нацфонда.
В целом, с точки зрения притока-оттока продаваемая Нацбанком валюта возвращается обратно в течение 2-4 недель, так как рынку все равно нужны тенге. Одним из каналов, позволяющих вернуть доллары, являются валютно-процентные свопы, с помощью которых Нацбанк выкупает доллары в обмен на тенге, при этом банки платят 3% в год. Данный инструмент не увеличивает или уменьшает денежную массу, но в краткосрочном контексте позволяет обеспечить банковскую систему тенговой ликвидностью и одновременно сделать невыгодным «переворачивание» в доллары сразу после получения тенге. Помимо этого, при размещении средств ЕНПФ в банках в виде тенговых депозитов Нацбанк требует, что эти деньги не направлялись на валютные спекуляции. К сожалению, не все банки соглашаются брать депозиты на таких условиях.
Есть и другие инструменты. При желании Нацбанк может сделать невыгодным наращивание валютной позиции коммерческим банком через увеличение минимальных резервных требований по валютным обязательствам. И думаю, будет правильным, если Нацбанк введет это с 1 января следующего года.А если Нацбанк пойдет на улучшение условий гарантирования по тенговым депозитам в рамках кампании по дедолларизации с параллельным снижением рекомендуемых ставок по валютным депозитам, то это лишь сделает тенговые депозиты более привлекательными.
Политический фактор
Вышеприведенные экономические факторы говорят, что сейчас нет условий для девальвации, и они не возникнут и в следующем году, если цена на нефть сохранится выше $60. К этому добавляется еще и политический фактор в виде ожидаемых выборов – большая часть политологов считает, что в следующем году состоятся президентские выборы, которые, естественно, предполагают необходимость курсовой стабильности.К тому же надо учесть, в 2015 году будут праздновать 550-летие дня казахской государственности. Учитывая, что такой праздник будет отмечаться впервые, а также его значимость, вряд ли будет уместной реализация мер, которые могут спровоцировать рост социального напряжения.
Иначе говоря, Нацбанк будет иметь как экономические, так и политические основания для поддержания курсовой стабильности. Вопрос лишь будет в том, что текущее снижение цены на нефть и падение курс рубля сформировали девальвационные ожидания, из-за которых в феврале опять будет волна слухов. Фактически, стоит лишь вопрос краткосрочной потери резервов под их натиском. Но такого давления может и не быть, если возникнет консенсус на рынке, что в силу совокупности обстоятельств Нацбанк будет держать курс стабильным в рамках заданных параметров, а значит остается просто следить за ценой на нефть и не создавать лишнее давление на резервы.
Выгодна ли девальвация?
Есть мнение на рынке, что девальвацию все же надо сделать. Аргументы простые – тот же рубль и та же цена на нефть – их мы подробно разобрали. Сейчас мы попробуем согласиться и понять, что будет если девальвация случится. Естественно, в первую очередь, пострадают валютные заемщики. Особенно жаль тех, кто взял кредит до февраля 2009 года – фактически в тенговом выражении их задолженность за это время не снизилась, хотя прошло более 5 лет.
Из системы статданных трудно высчитать долю тех, кто брал валютные кредиты до 2009 года, поэтому придется оперировать общими данными – на текущий момент доля валютных кредитов составляет около 30% от всего ссудного портфеля. Одно дело, когда потери размазываются на 5 лет, другое дело, когда потери идут каждый год. Слишком частые девальвации обескровливают экономику, по крайней мере, в ситуации, когда присутствует чрезмернаядолларизация банковской системы. И даже если девальвация случается, необходимо поддержать как минимум валютных заемщиков. В этом и состоит минус обеих девальваций – это отсутствие мер поддержки тем, кто пострадал, хотя на самом деле это несложный комплекс мер. Но, к сожалению, здесь причины кроются не только в Нацбанке, но и в глубинных механизмах системы госуправления по согласованию или одобрению разработанных мер.
Есть также довод уважаемого мной человека, что рынок «обнулит» ожидания девальвации, если по тенговым активам вырастут ставки доходности. Но здесь есть иная сторона – это приведет к росту ставок по кредитам, которые и без того высоки. А значит, решение лишь повредит экономике, и через некоторое время ударит по тенге. Более того, есть серьезная вероятность, что рынок проигнорирует рост доходности и все равно будет бояться девальвации при малейших внешних шоках. Здесь как раз тот самый случай, когда чистая теория на практике спотыкается об обстоятельства, не говоря уже о применении краткосрочных аргументов к долгосрочным обстоятельствам.
Еще одним последствием частой девальвации будет учащение волн слухов. Между февралем 2009 года и февралем 2014 года было около 20 волн слухов, по 4 каждый год. Теперь же система рискует потерять доверие окончательно, и слухи будут каждый месяц, провоцируя подъем градусы социального напряжения. И так будет, пока небудет реализовано комплексное решение.Есть и другой момент - если Нацбанк проведет девальвацию, когда цена нефти находится выше $60за баррель, то тогда придется провести следом еще одну девальвацию, если вдруг цена упадет ниже $60. И это будет самый наихудший расклад из всех возможных.
Помимо валютных кредитов, есть еще вторая проблема – высокая доля импорта во внутреннем потреблении (около 50-60%). Если решить обе эти проблемы, то страна может постепенно перейти к свободному плаванию тенге, и тогда уже рынок, а не Нацбанк будет определять курс. Некоторые проявляют торопливость и предлагают (или даже требуют)перейти на свободное плавание уже сегодня. К сожалению, такая смелость объясняется не только незнанием всех деталей, но также и непониманием социально-политической ответственности. Если любого из них назначить председателем Нацбанка с условием, что на следующий день они отпустят курс в свободное плавание, то смелость вдруг исчезнет и никто не захочет сделать то, что еще вчера требовал на словах (появится видение неизбежных отрицательных последствий и неспособность их нивелирования). Будем надеяться, что все же мнение о необходимости постепенных изменений возобладает.
Вместо эпилога
Вышеприведенный анализ говорит, что, при сохранении цены на нефть выше $60 за баррель, в следующем году не будет условий для девальвации. И пока есть время, Нацбанк вместе с Правительством должны реализовать комплекс мер по дедолларизации (об этом поговорим в начале следующего года), чтобы постепенно вопрос курса тенге потерял свой социальный аспект и стал чисто экономическим инструментом. Но для того, чтобы внутригосударственные механизмы бюрократии не влияли на скорость принятия решений, можно ввести простую норму – вся рабочая переписка по мерам, в том числе с пометкой «для служебного пользования» (внутри госоргана, между госорганом-иницатором и согласующим госорганом), влияющим на социально-экономическое положение населения, должна быть опубликована в течение 6 месяцев после отказа или одобрения курирующего органа, ибо по истечении данного срока секретность в подобного рода документах не нужна. Это позволит не только повысить скорость принятия решений, но также обеспечить должный уровень качества обсуждений, который, к сожалению, сейчас очень низкий.
В ближайшее три месяца курс тенге будет самой обсуждаемой темой. Будем надеяться, что все стороны вопроса проявят понимание, и постараются давать предельно взвешенные комментарии, чтобы не давать маятнику процессов большую скорость, чем это соответствует объективным экономическим данным. Думается, такое отношение будет способствовать большему взаимному доверию среди тех, кто близок к принятию решений. А это как раз то, чего очень не хватает нашей взрослеющей стране.
